Госпожа Кофе
Шрифт:
– Но если это дело рук дяди Миши, то ключам и пропадать-то не надо, – сказала Вероника. – У него прямо в гараже есть станок, на котором он делает ключи. Ему в наследство от его отца осталось. Тот раньше на рынке работал, ключи изготавливал. Станок старый, но работает. Да мы сами с Егором сколько раз заказывали ему ключи.
– От гаража?
– Нет, от квартиры.
– А было такое, чтобы гараж надолго оставался открытым, скажем, а ключи от гаража и машины находились в замке или лежали на полке?
– Да. Было дело, – ответил Егор. – Я оставлял гараж открытым, а сам ходил в магазин. Помнишь, Вероника? Ты просила меня купить
– Да я сто раз просила тебя купить хлеба, поэтому точно не знаю, да и не могу знать, где ты в это время находился. Возможно, что в гараже.
– Думаю, это было не один раз, – сказал Егор. – Дело в том, что иногда я загоняю машину в гараж к дяде Мише, у него смотровая яма. И тогда, как вы понимаете, и гараж бывает открыт, и ключи можно взять и делать с ними все, что угодно.
– Хорошо, мы проверим этого вашего дядю Мишу. Где находится его гараж?
– Справа от нашего, номер двадцать семь.
Я записал в своем блокноте. Конечно, трудно было предположить, что кто-то из них двоих имеет отношение к убийству, тем более что Егор сам, как говорится, вылез, рассказал о трупах, а настоящий убийца так никогда не поступит. Разве что преступник сделал расчет именно на это. Но это весьма опасный способ отвлечь от себя подозрение. И для преступников подобное поведение все же не свойственно.
Мотив убийства? Да любой. Что я знал об этой семье, кроме того, что у них маленькие дети? Деньги? Может, эти убийства были совершены ради денег?
А что, деньги молодой семье всегда нужны. Мало ли что связывало Веронику или Егора с Тимуром или Валентиной? И если у Тимура деньги водились, как правило, чужие, и он на самом деле запутался в долгах (над этим, кстати, мне еще предстоит поработать), то Валентине после Сергея Минкина наверняка осталось целое состояние (что тоже, конечно же, следует уточнить, ведь она была его сожительницей, а не законной супругой).
– Хорошо, пока все. Извините за поздний визит. А теперь, Егор, помоги мне, пожалуйста, спустить в мою машину детские сиденья и отдай мне ключи от своей машины и гаража.
Вероника метнула в меня презрительный взгляд. А как же иначе?
12. Марк
Дома Рита засыпала меня вопросами:
– Заберут ли машину Егора на экспертизу?
– Проверят ли алиби Егора и Вероники?
– Проверят ли алиби Альмиры?
– Проверят ли алиби Тимура в момент убийства Сергея Минкина?
– Когда будет готова экспертиза тел Атаева и Неустроевой?
И еще много-много вопросов. Потом, словно очнувшись, обняла меня.
– Уже ночь, Марк. Ты, наверное, голодный, а я замучила тебя своими дурацкими вопросами. Пойдем. Вымой руки, и за стол.
Вот за это я был ей благодарен. И подумалось тогда, что ради таких вот минут и стоит жить. И что судьба оказалась ко мне благосклонна, она подарила мне встречу с Ритой. Я, долгое время проживший один и чувствовавший себя максимально свободным и независимым, оказался весьма ответственным семейным человеком, более того, напрямую зависимым от любимой женщины. Мне всегда важно все, что имеет отношение к Рите. Я прислушиваюсь к ее мнению, мне интересно то, о чем она думает, что хочет, чем занята. Думаю, пройдет много лет, а я все равно буду к ней относиться как к личности неординарной, гениальной. Многие, кто знаком с ее творчеством и покупает ее картины, получая от этого эстетическое удовольствие, и не подозревают
И совсем мало кто знает, что большинство сложных и запутанных дел, которые я веду, будучи следователем прокуратуры, раскрыты именно благодаря моей жене. У нее дар – общаться с людьми, раскрывать их души, допытываться до самого главного, извлекая уникальную, ценнейшую информацию. Правда, мне не всегда нравятся приемы, которыми она пользуется, завязывая полезные для расследования знакомства. Она легко вступает в контакт с нужным человеком, чаще всего просит его позировать ей, и вот во время этих самых сеансов (когда совершенно незнакомый человек, возможно убийца, находится у нас дома, между прочим, один на один с Ритой) и происходит тот самый процесс потрошения, во время которого Рита выпытывает все то, что ей нужно. Это могут быть выболтанные случайно свидетельские показания, а то и признания. Рита рискует, играя на чувствах людей, и я всегда переживаю за нее. Она же этого понять не может или не хочет, она сводит меня с ума своими методами добывания информации, и, когда я надавливаю на нее и пытаюсь ей запретить подобное, она защищается, как тигрица, мотивируя свое поведение полной свободой личности. Она не устает повторять мне, что даже в браке супруги остаются относительно свободными, и, что если я буду давить на нее, она просто-напросто уйдет от меня. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать по поводу той роли, которую играет моя жена в расследуемых мною преступлениях.
За ужином я рассказал ей о своем визите к Красиным, поделился впечатлением от Вероники.
– Она нервная и измученная. У нее двое маленьких детей-погодков, девочке три годика, мальчику – два.
– Какой прелестный возраст!
– Помнится, когда Фабиола была совсем маленькой, ты с ней просто измучилась. Ходила за ней повсюду, чтобы она не наглоталась стирального порошка или не напилась чернил или краски. А у Вероники их двое, представляешь, что творится в квартире, когда они начинают играть, бегать, все опрокидывать, ломать, крушить на своем пути. Маленькие такие бандиты.
– Марк, ты с такой любовью говоришь о чужих детях. Ты, случаем, не хочешь еще детей?
– Хочу. И много. Но у меня такая жена. Словом, давай оставим этот разговор.
– Ну ладно, как скажешь. Так что ты можешь сказать о Веронике?
– Обыкновенная женщина. Думаю, до родов она была красивой. Но сейчас на нее больно смотреть. И еще. Не для протокола. Мне кажется, она несчастлива с Егором.
– Почему? Они что, ругаются?
– Нет, просто в их взглядах есть какая-то недосказанность. Но это мои личные впечатления, и никакого отношения к делу они не имеют.
– Не знаю, не знаю.
Я рассказал ей о своих подозрениях, о Егоровом соседе по гаражу, о том, что решил забрать на экспертизу детские сиденья, чтобы проверить, правду ли говорит Вероника.
– А я была у Альмиры. Знаешь, это тоже мои наблюдения, но мне кажется, брат ее мужа, Ренат, занимает в ее жизни не последнее место. Представляешь, мы с ней разговаривали, и я никак не могла решиться рассказать ей, что Тимура нашли вместе с Валентиной. А тут пришел Ренат и бухнул ей прямо, можно сказать, с порога. Он назвал ее сучкой.