Госпожа удача
Шрифт:
Александр Григорьевич выглядел явно чем-то расстроенным. Взглянув на своего шефа, она как можно мягче сказала:
– Надо же до такого додуматься, положить мне на стол в кабинете дохлую крысу и поставить четыре увядших гвоздики. На такую глупость способна только одна женщина.
Александр Григорьевич поднялся из-за стола, налил себе стакан воды и, жадно выпив, сказал:
– Меня эта мерзавка уже достала, – проговорил он, тяжело дыша. – Звонит каждый день, угрожает, что расскажет в райкоме партии и в других инстанциях о том, что руководство торга брало у нее на складах продукты и никогда не платило деньги. Я, дорогая Нина Николаевна, потерял покой и сон. Эта красноголовая стерва требует восстановить ее на прежнее место работы.
– Ну что вы так расстраиваетесь, – с улыбкой сказала коммерческий директор. – Этому никогда не бывать. С тех пор, как овощную базу возглавляет новый заведующий, у нас больше нет таких убыточных актов на списание. Да и заведующие магазинами свободно вздохнули. Ведь она и их втягивала в свои аферы, а потом шантажировала. Вы только посмотрите, прошло чуть больше года, как ваша разлюбезная Роза Борисовна ушла с овощной базы, а торг за это время ежеквартально дает прибыль, все работники стали получать премии и даже тринадцатую зарплату по итогам года получили. Вы думаете, в коллективе этого не замечают? А то, что Бикаревич гробила торг, а ее дети, словно министры, разъезжают на новеньких «Волгах» тоже известный факт. И все это притом, что люди, которые работают с утра до вечера, живут на одну зарплату.
Генеральный директор молча выслушал Нину Николаевну, прошелся по кабинету и снова сел в кресло. Именно в этот момент дверь его кабинета широко распахнулась и на пороге появилась Роза Борисовна. В сапогах на тонком и очень высоком каблуке, в джинсовом костюме, с ярко красными курчавыми волосами, она, словно приведение, появилась прямо из воздушного пространства.
– Ах, мои любимые голубчики, – ехидным голосом проговорила Бикаревич. – Я вижу, мой драгоценный директор не очень желает отпустить на повышение столь ценного кадра, как Нина Николаевна. – Не дожидаясь приглашения, она подсела к столу. – Я думаю, – продолжала Роза Николаевна, – весь торг будет пить целую неделю, празднуя ваш уход. За то время, пока вы тут работаете, успели всем по горло надоесть. Вы хоть понимаете, что вас в торге никто не любит. Вы здесь как ищейка.
Нина Николаевна молча смотрела в лицо бесновавшейся женщине. Молчал и Александр Григорьевич. Наконец ему надоела ее наглость. Он поднял на лоб очки и сказал:
– Ты, Роза Борисовна, совсем нюх потеряла. Ты чего это явилась ко мне в кабинет без приглашения? Ну-ка, забирай свою сумку и катись отсюда за три девять земель, в три десятое царство, чтобы мои глаза не видели твою мерзкую физиономию, а мои уши не слышали твоих наглых высказываний.
– Ах, вот как вы со мной заговорили. А когда раньше без разрешения заходила к вам в кабинет с полными сумками деликатесов вы очень даже не возражали. А глазки так и пылали огнем жадности. – Она достала из сумки сигарету, закурила и стала пускать дым в сторону Нины Николаевны.
– Вот нахалка, – возмутился генеральный директор. – Мало того, что без разрешения ворвалась в кабинет, так она еще и курилку здесь устроила.
– А чего вы возмущаетесь? Раньше даже комплементы отпускали по поводу запаха табачного дыма от моих сигарет.
Александр Григорьевич замолчал. У него больше не было слов, чтобы противостоять славословию Бикаревички. Женщина, видимо, поняла свое превосходство и, прикурив новую сигарету, сказала с ехидной улыбкой:
– Думается, теперь, когда коммерческий директор покидает стены столь уважаемого мною Горкоопторга, больше нет препятствий для моего возвращения на прежнее место работы.
– Я этого делать не буду, – нервно крутя пальцами карандаш, глухо проговорил Александр Григорьевич. – На базе работает отличный служащий. Он два года назад с отличием окончил Московский кооперативный институт. У меня к его работе претензий нет.
– Да мне пусть он имеет медаль героя, – хмыкнула Роза Николаевна, – мне это все до лампочки. Я хочу вернуться на прежнее место работы. И вы, Александр Григорьевич, это
Александр Григорьевич с тревогой посмотрел на притихшую и внимательно слушавшую перепалку Нину Николаевну. На какое-то мгновение в кабинете наступила тишина.
– Вы все сказали, Роза Николаевна? – тихим голосом спросила Нина.
– Нет, не все. Я только начала читать вам свою лекцию.
– Думается, мы достаточно послушали вас, а теперь я предлагаю вам послушать меня. На прежнюю должность вас никто и никогда больше не назначит. Вас, уважаемая Роза Николаевна, не с лучшей стороны знает не только коллектив Горкоопторга, но и правоохранительные органы. Мне в прошлый раз в отделе ОБХСС откровенно сказали, что они давно охотятся за вами. Вот только начальство вас всегда грудью защищало, и у милиции против вас не было никаких доказательств.
– Вот видите, нет против меня ничего, – сильно затягиваясь сигаретным дымом и нервно хохотнув, выкрикнула Роза Борисовна. – Поэтому само небо велит исправить допущенную вами ошибку и восстановить меня на прежней работе.
– И опять вы ошибаетесь. Если возникнет необходимость, то материалов для милиции мы представим вагон и маленькую тележку. Вы даже не представляете, какими вещественными доказательствами мы обладаем. Поверьте на слово, как только вами плотно займутся правоохранительные органы, очень многие сотрудники магазинов дадут на вас показания о том, как вы втягивали их в свою преступную деятельность. Поэтому советую вам забрать дохлую крысу, она лежит под забором, и идти на все четыре стороны. И еще запомните, убрать с должности директора овощной базы, честного и грамотного специалиста, да к тому же коммуниста, вам не позволит райком партии. Не позволит, даже если руководство торга пойдет вам навстречу. А о вашем шантаже руководителя будут знать и в райкоме, и в правоохранительных органах. Я лично об этом позабочусь. – Поднявшись, Нина Николаевна вышла из кабинета. Следом за ней вышла и Бикаревич.
II
В доме, где поселилась семья Павиничей, жили в основном семьи военнослужащих. На одной лестничной площадке с ними жила семья полковника Букина Семена Семеновича – заместителя командира дивизии по тылу. Его жена Татьяна Васильевна работала администратором в одном из железнодорожных ресторанов. Их единственная дочь Ева училась в Ленинграде. Высокомерная, постоянно слегка выпившая соседка при встрече с Ниной Николаевной даже не здоровалась. Однажды у выхода из дома Татьяна Васильевна даже не ответила на приветствие Нины. О таком поведении соседки она как-то рассказала мужу.
– Да нужна тебе эта пьяница, как зайцу стоп-сигнал, – усмехнувшись, ответил Александр Николаевич.
– Ну, как же, ведь мы соседи, почти родные люди, – возразила Нина.
– Да какие там родные. Для нее родные те, кто занимается с ней спекулятивными делами. Она в городе главная спекулянтка по продаже ковров, хрусталя и обуви. А еще она пыжиковыми мужскими шапками снабдила половину министерства обороны в Москве. Поэтому ее Семен так быстро поднимается по карьерной лестнице. Да разве только шапками они спекулируют? Она втридорога продает растворимый кофе, консервы крабов, печень трески и многое другое, чего нет в свободной продаже. Поэтому они и считают всех соседей людьми второго сорта. – Александр Николаевич допил чай, вымыл за собой кружку. – Я когда встречаю нашу соседку, отворачиваюсь в сторону, так как от нее постоянно разит перегаром, словно из пивной бочки. Как представлю, что бедному Семену постоянно приходится ложиться в постель с пьяной женой, так становится его жалко. Поэтому вот тебе мой совет, не унижайся больше перед этой спиртовкой, ты ее просто не замечай.