Гость из склепа
Шрифт:
– Если я вам скажу, он уже не подействует. Вы должны догадаться сами! Берегитесь Перчатки, Ботинок, Челюсти и Секиры, а еще больше берегитесь, когда Хватало-Растерзало придет к вам сам!
Высоко подпрыгивая, маленький череп укатился в кусты. Его последним долетевшим советом было: «Возьмите осколок зеркала!»
– Какого зеркала? – не сразу понял Филька.
Зато Мокренко, хотя и был тугодумом, мигом смекнул, что к чему.
– Ясно какого. Того, что меня повесило, – хмуро пояснил он.
Когда
– И где мы тут будем искать зеркало? Эти развалины разве что ковшом разгребешь! – заметил Филька, озирая огромную кучу кирпича, высившуюся на том месте, где не так давно еще смотрел слепыми окнами на улицу мрачный дом.
Однако искать зеркало долго не пришлось. Большой его осколок сразу бросился Петьке в глаза, едва они вскарабкались на кучу.
– Вот оно! – радостно воскликнул Мокренко.
– Ну-ка, дай сюда! С чего ты решил, что это то самое? Мало ли тут было всякого стекла! – заинтересовался Филька и, подбежав, первым схватил зеркало.
Он ожидал увидеть в нем свою физиономию со встопорщенной шевелюрой, но именно ее-то зеркало упорно не отражало, хотя все остальное: небо в рябых тучках, забор, торчащее гнилое бревно – было на своих местах.
– А меня тут нет! – сказал Филька, прикидывая, не стал ли он сам упырем или на худой конец привидением. А то ведь с кем поведешься, от того и наберешься.
– Дай посмотрю!.. Ого, и меня не отражает! А раньше отражало! – возмутился Мокренко. – Давай кокнем его о кирпичи и домой пойдем.
– Кокнуть его мы всегда успеем. Зачем-то же череп советовал его взять. – Хитров осторожно поместил осколок между страницами учебника по математике и убрал его в сумку.
Попутно он обнаружил, что куртка, колени, ладони – все покрыто размокшей глиной, к которой ухитрились приклеиться несколько листьев. Грязь начинала уже подсыхать.
– Вот тебе и прогуляли физру, – буркнул он. – А тут еще представишь, какая нас ждет ночка: хоть сразу в гроб ложись.
Глава 3
ЧЕРНАЯ ПЕРЧАТКА
Мама отправила девочку в магазин за тортом.
«Только не садись в такси с черными шторками!» – предупредила она. «Ладно, не буду», – пообещала девочка.
Когда она вышла из магазина, к ней подъехало такси с черными шторками.
«Девочка, садись, подвезу!» – раздался из такси хриплый голос.
«Не сяду!» – сказала девочка, но тут пошел дождь. Девочка испугалась, что промокнет, и села в такси. Дверца захлопнулась. Такси с черной шторкой захохотало и пропало.
Мама долго ждала дочку, а потом вышла из квартиры и увидела, что на коврике стоит коробка с тортом. В коробке лежал бантик ее дочки, две косточки и записка: «Не садись в такси с черными шторками!»
Весь вечер Филька не находил себе места. Он слонялся по квартире и путался у всех под ногами. По телевизору шел хороший боевик, но разве теперь было до боевика. В висках назойливо стучало: «Двенадцать часов... двенадцать часов».
– Что с тобой такое, Филиппок? – с беспокойством спросила мама, дотрагиваясь рукой до его лба.
– Я не Филиппок, – огрызнулся сын.
– А кто же ты?
– Никто, – брякнул Филька и хотел уйти, но тут неожиданно раздался звонок в дверь.
На пороге стоял Петька и меланхолично дожевывал выданный ему с собой бутерброд.
– Здрасьте, теть Лен! Я отпросился к вам ночевать. Можно?
Мама слегка удивилась, но сказала:
– Не будете полночи прыгать? Тогда ночуй!
Хитров и Мокренко удалились в Филькину комнату и устроили военный совет. Вдвоем было уже не так страшно. Около десяти часов они сделали вид, что легли спать, а еще примерно через час легли и Хитровы-старшие.
– Представляешь, встанут они завтра, зайдут нас в школу будить, а мы лежим задушенные. И языки вот так, набок, – прокомментировал Мокренко, высовывая нос из-под одеяла.
– Молчи, толстяк, и без тебя тошно! – огрызнулся Филька, со скрипом поворачиваясь к стене. В руках у него был будильник, который он то и дело подсвечивал фонариком.
До двенадцати оставалось уже совсем немного. Надо было соображать, как спасаться. Полежав немного, Хитров сел на кровати и спустил ноги на пол. Так ему соображалось лучше. Раз за разом он представлял себе, как в комнату влетает перчатка, устремляется к кровати и смыкает свои кожаные пальцы на горле спящего.
– Погоди, я сейчас вернусь! – крикнул он Мокренко и кинулся в коридор. Через минуту Филька вернулся с большим плюшевым львом и со шваброй.
– Раздевайся и давай сюда свою одежду! – велел он Петьке.
– Зачем тебе?
– На спрос. А кто спросит – тому в нос! Раздевайся!
Петькину одежду Филька кое-как натянул на льва и, положив его на кровать, накрыл одеялом. Повернув игрушку к стене, Хитров остался доволен – теперь со стороны похоже было, что тут спит человек.
На своей кровати Филька поместил швабру, которую накрыл несколькими диванными подушками и наброшенным сверху одеялом. Подушки тянулись в ряд и выглядели так, будто лежавший человек укрылся с головой.
– А если перчатка не поверит, что это мы? – поинтересовался Мокренко.
Филька, все еще возившийся с одеялом, чтобы придать подушкам больше сходства с человеческим телом, сердито взглянул на него.
– Если не поверит, ты покойник. И я покойник.
Петька испуганно икнул и больше не задавал дурацких вопросов. Хитров посмотрел на часы. До двенадцати оставалось всего пять минут. Тогда он достал осколок зеркала, о котором говорил им череп, и посмотрелся в него. Своего лица он не увидел, зато в зеркале отразилось радио.