Гость внутри
Шрифт:
– Почему нельзя? Можно. Очень даже можно. Мне этот хрен…
– Леша!
– Мне этот хрен, начотдела, так и сказал. – Беляев скорчил противную рожу и процитировал нудным, скучным голосом: – «Нам жаль терять такого хорошего сотрудника, но, к сожалению… Правда, есть вакансии».
– Какие вакансии? – оживилась мать.
– Лифтера, уборщицы и замначальника отдела, – хмуро бросил Леша. – Только заместитель начальника мне не светит, а лифтером… гм… хм…
– А чем лифтер плох? – спокойно поинтересовалась мать. – Лифтерам тоже деньги платят.
– Мама! Я – программист!!! –
– Ты не понимаешь…
– Нет, это ты не понимаешь, – попытался Алексей, но был прерван.
– Нет, это ты не понимаешь! – настояла мать. – Ты программист? Ха! Ты был программистом, а теперь ты никто. Демобилизованный без образования.
– Дембель со средним образованием и хорошей коркой с хороших компьютерных курсов, – зло поправил Алексей.
– Средним образованием сейчас никого не удивишь, время не то. А компьютерные курсы… Вот именно, что с коркой. Твоя корка тебе там, в армии, помогла. А теперь она не нужна никому, можешь ее выкинуть. У меня знаешь сколько корок?
– Ты…
– Я инженер. Но в отличие от тебя я отдаю себе отчет, что я бывший инженер. Наука не стоит на месте. У меня корок о повышении квалификации больше, чем у тебя набралось за всю жизнь, начиная от свидетельства о рождении и кончая ксерокопией с аттестата. Толку от них? Если, когда я увольнялась из своего РТИ, там о ПК никто слыхом не слыхивал, а сейчас со всех сторон одни IBM PC и прочие словеса непонятные. Твой КуБейсик – вчерашний день. А ты живи сегодняшним. Все, что ты знал, – утеряно или пережито. Ты не программист, ты в лучшем случае хороший пользователь. Хотя уже и на него вряд ли потянешь.
– Этот хрен…
– Леша!
– Этот гребаный начотдела то же самое трындел. Но я же… вы же… Ни хрена вы…
– Алексей!
– Да, Алексей! Ни хрена, я говорю, вы не понимаете. Я программист. Программист! А не лифтер-полотер.
В глубине души он понимал, что мать права и надо браться за то, что дают, но какое-то незнакомое доселе чувство руководило им. На мгновение он поймал себя на том, что получает удовольствие от собственного униженного положения. Чем-то это все напоминало глупый мексиканский сериал с натужными страстями и вымученными проблемами.
– Ты сопливый дурак! – отрезала мать. – И не смей со мной говорить в подобном тоне.
– Это ты не смей говорить со мной в подобном тоне. Я через такое прошел, что вы себе и представить не можете, и если у тебя после этого язык поворачивается называть меня…
Мелькнула мысль: «Что я несу?»
Из нелепого положения его спас отец, вернувшийся с работы.
– Что за шум? – спросил он, появляясь в дверях. – Драки нет?
– Сейчас будет, – плотоядно пообещал Беляев.
«Не то, не то, не то… Это, конечно, занятно, выглядит заманчиво, но… Нет, на такие штуки уже ловился – не хорошая работа, а бесплатный сыр в мышеловке». – Леша безразлично откинул газету. Пятую неделю он пытался найти работу, и пятую неделю попытки не увенчивались успехом.
Беляев откинулся на спинку дивана, хотел было закурить, но вовремя вспомнил, что мать, мать ее так, на дух не переносила табак. Мать.
«Позвонить, что ль, кому, денег занять? Нет уж, хватит. Когда звонил по приятелям на тему выпить за его возвращение, так все прискакали в один момент. Когда начал звонить в поисках работы, наткнулся на кучу смущения и сто одну причину. Сволочи! – Леша нервно вскочил и заходил по комнате. – Могли бы и не оправдываться!» Он терпеть не мог, когда начинают оправдываться. И хотя друзья об этом знать не могли, все равно их оправдания вызывали только раздражение и отвращение. Алексей грубил, ругался, так что теперь звонить и просить в долг хрен знает на сколько было уже никак не возможно.
Хотя…
Рука сама потянулась к телефону.
– Алло, – приятный женский голос.
– Добрый день, – поздоровался Алексей. – А Анатолия можно попросить?
На том конце трубки зашуршало, послышалось «Толь!», затем снова что-то зашевелилось, и трубка ожила:
– Алло.
– Толя, это я, привет.
– А-а-а, Беляев. Здорово! – обрадовался Толик.
– Толя, – начал Алексей. – У тебя пары сотен взаймы не найдется?
– Чего? – после некоторой паузы переспросил Толя.
– Пару сотен, говорю, не одолжишь?
– Погоди, – попросил Толик и пропал. То есть это ему, наверное, показалось, что пропал. На самом же деле Леша слышал через зажатую на том конце ладонью трубку короткую перепалку между Толи-ком и его супругой.
Перебранка длилась не долго. Меньше чем через минуту Анатолий вернулся:
– Извиняй, старик, но у меня сейчас с бюджетом напряги…
Леша почувствовал, как внутри его что-то с громким треском рушится.
– …в общем, напряг, – донеслось из трубки. – Алло, ты меня слышишь?
– Слышу, – спокойно откликнулся Алексей. – Ну и хрен с ним, не напрягайся.
– Ты только не подумай, что я жмусь, мне не жалко, просто…
– Ничего страшного, – повторил Леша. – Бывай.
– Ты точно не обиделся? – донеслось из динамика.
– Точно. Пока.
Леша попытался повесить трубку.
– Но ты звони.
– Куда я денусь.
– Ты точно не обиделся? – еще раз переспросил Толик.
– Точно.
– Ну, бывай.
– Счастливо.
– Пока, – донеслось из уже почти повешенной трубки.
«И этот оправдываться начал», – сделал для себя неутешительный вывод Беляев.
Почему-то ему стало совсем тошно и возникло желание напиться. Именно так, грубо, с соплями и похмельным тремором. Свистнуть хоть кого-нибудь и нажраться в лоскуты.
Леша потянулся за записной книжкой.
Этому звонил, этот тоже с ним уже пьянствовал, а потом оправдывался. Этот… Это Толик, хрен собачий. Это тоже не то, а вот…
Алексей, придерживая пальцем страничку в записной книжке, принялся накручивать номер. Наконец в телефоне щелкнуло и пошли короткие гудки. Занято.