Гостиница Четыре стихии
Шрифт:
2
А другой везунчик, сбежавший из-под венца, увешал все стены портретами "наречённой" и с наслаждением швырял в них вишенные косточки. Проблем с уборкой в номере не возникало: в этом Пинноккио ещё ни разу не подводил.
Подобных историй наберётся на целый сборник баек! Чего только стоит рассказ о том, как Хозяйка Гостиницы договаривалась с драконологом, наотрез отказывавшимся расставаться с любимым питомцем - двадцатиметровой громадиной. Но об этом позже: девушка уже слышит далёкие раскаты локальных взрывов, так что неплохо бы поторопиться...
Фонарь она предусмотрительно оставила за дверью, несмотря на его безопасность. От гения можно было ожидать чего угодно. Более того, в номере профессора Франа легкоразбиваемых и воспламеняющихся
Хозяйка Гостиницы взяла со столика у двери тазик с водой - без него в комнату профессора можно было даже не заглядывать. Ручка беспрепятственно повернулась, щёлкнул язычок замка, и девушка тенью скользнула в помещение. Предчувствие как всегда не обмануло. В лицо фыркнуло едким белым дымом, раздался оглушительный взрыв, воздух со свистом рассекло нечто весьма объёмное, но компактное, и звучно шлёпнулось о только что запертую дверь. Закашлявшись, девушка сначала выплеснула воду из тазика в сторону стола, по памяти, а затем бросилась открывать окна. Воспламенившееся вещество горело недолго, испарившись в ночь чёрной дымкой.
Хозяйка Гостиницы с силой потёрла глаза:
– Профессор Фран, вы живы?
– хрипло спросила она, рукой разгоняя остатки
дыма.
Под подошвами хрустело стекло, по столу с мстительным удовольствием расползалась ядовитого зелёного цвета лужа, добралась до края столешницы и закапала на пол. Постоялец был обнаружен у входного порога, ногами вверх.
– Профессор Фра-ан!
– девушка поторопилась на помощь гениальному бедняге.
– Я же просила вас быть осторожнее! Так и на воздух взлететь недолго... Гм-м, о чём я говорю... Если вам не жалко себя ради науки, то пожалейте хотя бы Гостиницу ради постояльцев!
– Я его нашё-о-о-ол...
– упоённо протянул профессор, более известный в широких кругах как Франкенштейн. Пользуясь его полнейшей безучастностью, девушка перевалила пострадальца сначала набок, а потом усадила на ноги, точно огромного плюшевого медведя.
– У-у, презренные члены учёного совета Академии Наук! Теперь вы поймёте, какого великого учёного потеряли, отказав мне в зачислении! Они ещё узна-ают!
– Конечно, конечно, - со вздохом зачастила она. Профессор был неисправим. Каждый день она надеялась на то, что обывательский разум постучит в его безумную голову, и всякий раз становилась свидетельницей нового невероятного открытия. Зато нервы железные.
– И что же вы нашли? На универсальное чистящее средство не похоже, - она печально скосилась на мерзкого вида пятно.
– Невероятную вещь! Невероятную! Скорее поднимите меня, дитя, я просто обязан записать формулу, пока она не вылетела у меня из головы! Потомки мне этого не простят...
– профессор поднялся на ноги и засеменил к шкафу, занимавшему одну из стен и буквально пестрящему самыми разными вещами. Хозяйка Гостиницы не раз
3
порывалась под предлогом наведения порядка сунуть туда нос, но господин Фран и слышать о том не захотел: мол, ему его беспорядок понятнее любой системы. Разыскивая на полке сломанное пополам перо и клочок бумаги, профессор смахнул на пол пару склянок с жидкостями непонятного назначения. Жидкости смешались и пришли в движение. Торжественная встреча с ядовито-зелёным пятном ознаменовалась шипением и дымком розоватых оттенков. Девушка с замиранием сердца следила за процессом, пока профессор Фран, ворча и обмакивая перо в сахарницу, полную чернил, карябал на клочке бумаги разные загогулины.
– Так-то лучше, - расплывшись в улыбке, профессор подул на бумажку, бережно взял её в руки и прошлёпал к столу по луже.
– Что же вы стоите, дитя, присаживайтесь, - забормотал учёный, скрупулёзно выуживая из осколков целые колбочки и пробирочки и расчищая для них место перед собой.
– У вас ко мне какое-то дело? Говорите, говорите не откладывая, у меня очень мало времени! Я должен писать отчёт в Академию Наук! Пусть удавятся от зависти!
– Ээ, может, не стоит? Если они там все передавятся, то кому вы будете писать в следующий раз?
– одно из кресел с лопнувшей в нескольких местах обивкой приглашающее скалилось на Хозяйку Гостиницы выскочившими пружинами. Но девушка осталась стоять у двери, на этот раз опасаясь приближаться к шкафу. Мало ли, в какую сторону по лужам может перекинуться реакция. Профессору ничего: он привык! А она не летала без опоры вот уже... в общем, детские воспоминания не в счёт.
– Помните, я рассказывала вам о новой постоялице, которую, за неимением других вариантов, пришлось поселить прямо под вашим номером? Не буду ходить кругами, она...
Дверь с диким грохотом ввалилась внутрь и чуть проехала по полу вперёд.
– ... уже здесь...
– обречённо закончила девушка свою пламенную речь и вымученно улыбнулась соседке профессора снизу.
– Доброй ночи, госпожа Наина, не буду спрашивать, как вам отдыхается, сама вижу...
Постоялица, скальная ведьма, в точности соответствовала своей квалификации.
– - тёмной потрескавшейся кожей, кое-как подвязанными седыми лохмами и сушёными крысами на ниточке вместо ожерелья. Мешковатое тряпьё, призванное исполнять роль одежды почтенной женщины в возрасте, босые ноги с запёкшейся грязной коркой на ступнях и знаменитые чёрные глаза, умело наводящие порчу по единому пожеланию клиента. По мнению Весны, типичная представительница ведьминого племени: никакой напускной роскоши, за которую скальные профессионалки так презирают равнинных. Впечатление портил только зеленый клок в шевелюре, по насыщенности печально напоминающий злосчастную лужу, и синяя в красную крапинку левая половина лица. Потрясая сжатыми кулаками, плотно сжав губы и широко раздувая ноздри, госпожа Наина была воплощением чистой злобы. А у скальных ведьм, как известно, выражение лица с делом не расходится...
– Госпожа Наина, вы в какой степени не в порядке?
– осторожно поинтересовалась девушка.
Старая карга взглядом пришпилила Хозяйку Гостиницы к стене и наставила корявый палец с длинным жёлтым ногтем на профессора:
– Ты! Сморчок дохлый! Что ты со мной сделал?!
– неожиданно тонким голосом взвизгнула Наина.
– Бедной женщине нельзя уже за ядовитые смеси взяться: всякая вошь кучерявая норовит отдых испортить!
4
"Кучерявая" - это госпожа зря оклеветала господина Франа. На незамутнённый взгляд Весны лысину профессора окружали очаровательные светлые локоны. Правда, их осталось не так много, как в молодости, и всё же...
– О... одну минуточку, прекрасная госпожа, и мы решим с вами все вопросы, - рассеянно отозвался профессор, с головой окунувшись в бездну науки. Полученная формула не удовлетворяла его окончательно и требовала срочной доработки. Тем временем смешанные лужи вошли в фазу полного "взаимопонимания" - испарения пошли интенсивнее. Девушка дёрнулась за запасным тазиком, что всегда припрятывала на полочке под столиком в коридоре, и снова была грубо вжата лопатками в стену небрежным движением сухонькой старушечьей ручки.
– Так ты, супостат упитанный, ещё и издеваешься?
– хищно блеснули чёрные глаза. Та же самая ручка вычертила в воздухе замысловатый пасс, и ведьма вытолкнула из горсти светящийся зелёный шарик, вильнувший длинным шлейфом.
Шарик, мигнув, втянулся в розовую дымку, неплотно закутавшую копошащуюся фигурку профессора, и... на этом, собственно, всё в отношении учёного. Дальше - интереснее. Задумчиво перекатив клубами, дымка выплюнула в обратно направлении, практически по той же траектории, компактный клубочек, только голубоватого оттенка. Поражённая проворством непонятной субстанции, ведьма крякнула и ловко скакнула в сторону. Клубок - за ней. На этот раз цель была достигнута: шарик, точно живой, упруго ударил госпожу Наину в лоб, срикошетил об потолок и осыпался вниз снопом искр. Ведьма же, вытянувшись как деревянный истукан, плашмя упала на пол.