Гостиница Четыре стихии
Шрифт:
"Мы очень много времени проводим в размышлениях, - расплывчато поведал отец Ашия.
– Шоколад хорошо стимулирует умственную деятельность. Большинство из нас - отвергнутые небожителями шуэ или их потомки. Наша структура такова, что организм не требует много белка, поэтому мы вполне сносно обходимся без мясной пищи".
Отец Ашия был старейшиной в городе Пропасти. Не полководцем или командиром ("Наверху мне делать нечего. Есть наши дети, которые куда способнее и смышлёнее меня в военном деле".), а именно главным мудрецом. К его мнению прислушивались, у него спрашивали совета,
– Благодарю. Всё было чрезвычайно вкусно, - сытая и довольная Весна отодвинула пустую тарелку. Саламандра подозвал свистом разносчика и доверил ему значительно полегчавшие подносы.
– Такое ощущение, что я не ела целую вечность...
Мой... один хороший знакомый сейчас не преминул бы возжелать тёплую постель и несколько часов спокойствия, - девушка взглянула на собеседника. Отец Ашия обладал типичной внешностью шуэ, за исключением чешуйчатых наростов на лице. Худой, но ещё полный сил, с седыми волосами, заплетёнными в длинную косу и закреплёнными на затылке в тугой пучок. Светлые глаза смотрели без прежней цепкой холодности. Отец был очень усталым человеком, не будь Весна столь бесшабашной, она бы и не заикнулась при нём о послеобеденном сне.
– Вам, наверное, слово "спокойствие" ни о чём не говорит?
– Я живое существо, дочь Огня, и люблю поспать, если ты об этом. Главное в нашей жизни - не прозевать свою смену в контрольной кабине. В остальное время можно делать что пожелаешь.
– Расскажите мне о Грезя... о Пропасти... или как вы её сами называете?
– "Грезя"? Интересное название, надо взять на заметку, - пробормотал Саламандра. Весна не сдержалась и под столом пальчиком поманила искру. Не ожидавший подлости похититель подпрыгнул на месте с возмущённым вскриком и поспешно сбил "укусивший" в поясницу огонёк. Весна ответила на полыхнувший оранжевым взгляд самой невинной улыбкой.
165
– Мы называем нашу землю нашей землёй, дочь Огня, - отец Ашия укоризненно покачал головой, но тоже не удержался от улыбки. Саламандра надулся, скрестил руки на груди и на зло принялся пристально разглядывать Весну. Хозяйку ситуация только забавляла.
– Но какая разница в названиях, если живём здесь одни мы? Если существа с материка видят в островах свою мечту, пусть видят. Жаль только, что нам от этого не становится прохладнее, либо легче дышать.
Как ты видела, большую часть своей жизни мы проводим на нулевых этажах. Если захочешь, сын Саламандра проведёт тебя позже по подземелью, ты наверняка найдёшь здесь много интересного...
– Кто бы ещё спросил сына Саламандру, найдёт ли он в этом что-нибудь интересное, - буркнул мужчина.
– Веками мы подбираем тех, кого обрекли небожители на гибель в Пропасти, дочь Огня. Живём как можем. В нас нет ни капли магии, даже той немногой, что подвластна детям Свободы. Мы постоянно подвергаемся нападениям и вынуждены спасать себя и своих дочерей от лёгких крыльев небожителей. У них нет своих женщин, дочь Огня. Женщины - единственное, из-за чего они в нас нуждаются и продолжают, несмотря на наше постепенное развитие, сбрасывать на нашу землю обречённых. Их законы Неба, законы их предков, считают недостойным растить женщин специально. Они рождены, чтобы брать и не спрашивать разрешения.
– Неужели вы не смогли до сих пор перекрыть им кислород? С вашими, как это... механизмами...
– Женщины не настолько непредсказуемы, как ты упоминала, дочь Огня. По крайней мере, женщины нашей земли. Они сами тянутся к небожителям. Это заложено веками в их крови. И наших дочерей можно понять. Они рождаются здесь, в смоге, дыме, копоти. Они ни разу в жизни не видели неба, настоящего неба, того, о котором так красиво поют его дети.
– Мой... ещё один знакомый говорил, что музыка у шуэ - нечто священное. А тут - надо же, поют.
– Хоть что-то в них должно быть от живого существа, - вновь вмешался Саламандра.
– Музыка у небожителей ставится на вторую ступень после Небесной Свободы. Она сокровенна и доступна немногим избранным. Её считают настолько священным инструментом мироздания, что буквально поклоняются божественному сочетанию звуков. Они, как никто другой, умеют чувствовать магию музыки. Песнями они призывают наших дочерей выйти из укрытия и забирают наверх. После рождения нескольких детей несчастных, едва не безумных от отчаяния, спускают обратно на землю... в прямом и переносном смысле. Немногим из них удаётся сохранить рассудок после того, как их выкинут с небес. Именно поэтому мы бьёмся за наших женщин с такой жестокостью. Нам тоже хочется жить, дочь Огня, и видеть себя в потомках.
– А в остальном?
– А в остальном небожители против нас не выдерживают конкуренции!
– отец Ашия рассмеялся грудным смехом.
– Наши, как ты сказала, механизмы давно вынесли нас далеко вперёд.
– Почему, в таком случае, вы до сих пор не взяли их треклятую скалу штурмом?!
166
– А какой в этом смысл?
– спокойно откликнулся отец Ашия. Саламандра вздохнул и посмотрел на Весну так, будто знал о ней то, о чём она сама не догадывалась. Хозяйка с трудом удержалась от того, чтобы не показать мужчине язык.
– Возьмём мы скалу штурмом, дочь Огня. А небожители возьмут и переселятся на другой остров. Обжить их строения мы просто-напросто не успеем. Без наших технологий там, наверху, они раздавят нас ближайшим налётом как невылупившихся птенцов. А Пропасть населят новыми, более сговорчивыми существами. И всё пойдёт по второму кругу.
– Тогда почему вы сами не переселитесь на другой остров?
– Весна спросила в запале беседы, хотя прекрасно сама знала ответ.
– Дочь Огня... Нас найдут и на другом острове. Пропастью больше, Пропастью меньше, какая разница?
– Действительно, - задумчиво протянула Весна и несколько мгновений пристально изучала радужные разводы на скатерти. Вынужденные на сумеречное проявление своей жизни, что выражалось в тёмном цвете одежды и грустном виде верхнего города, жители Грезящих Островов обожали яркие цвета. Безумное буйство красок скатертей, занавесей, лёгких костюмов, скрывавшихся под плащами и длинными платьями. Весна не уставала восхищаться окружающими её картинами. Огонь требовал яркую искру. А лучше всего - фейерверк.