Гостья из прошлого. Часть 2

Leras

— Не смей так делать, — почти прошипела ведьма, пытаясь выровнять дыхание.

— Отчего же? — прищурился вампир, пододвигаясь к дрожащей жене, — я имею на это полное право.

— Тебе мало шлюхи Пирс? — сузила раскосые глаза Алин, — не хотелось бы померкнуть на фоне ее талантов!

— О, тебе совершенно не о чем переживать, кошечка, — процедил Элайджа, оказываясь рядом с женой, и с силой стискивая ее тонкие запястья, отводя их в сторону, — ты гораздо, гораздо лучше.

— Зачем же ты тогда трахался с ней? — почти помимо воли сорвалось с дрожащих

губ Алин.

— А я с ней и не трахался, — почерневшие глаза вампира жадно скользили по пылающему лицу, изящным ключицам, пока не спустились на высокую часто вздымающуюся грудь, — я трахался с тобой. И сейчас собираюсь сделать тоже самое.

— Ты не посмеешь, — выдохнула Алин, кусая пухлые губки, — не посмеешь изнасиловать меня!

— А кто говорит об изнасиловании, кошечка? Думаешь, я не чувствую, как на мои ласки реагирует твое тело? Не ощущаю, как ты пахнешь?

— Это… это не так!

— Ну же, Алин, — процедил мужчина, склоняясь к нежным губам, — скажи, что ты не хочешь, и я отпущу тебя. Но только не забывай, я пойму, если ты соврешь.

— Ненавижу тебя, Элайджа Майклсон! — прошипела ведьма, вновь пытаясь вырваться из захвата мужа, — отпусти меня!

— Это не ответ, кошечка, — холодно улыбнулся вампир, и его губы нежно коснулись длинной шеи, — ты должна сказать, что не хочешь. Это же так просто, любовь моя.

Алин задрожала, не говоря ни слова, и Элайджа клонился ниже, к натянувшим тонкую ткань платья затвердевшим соскам. Он прикусил одну чувствительную вершинку, и с губ жены сорвался глухой стон, который она, как ни старалась, не смогла сдержать.

— Это ответ, Алин?

— Будь ты проклят, Майклсон, — дрожащим голосом отозвалась ведьма, — я тебе никогда этого не прощу. Да! Да, я хочу этого! Доволен?!

Вместо ответа Элайджа накрыл требовательным поцелуем приоткрытый ротик возмущенной жены, и, подхватив ее на руки, понес в спальню.

Оказавшись в тесной комнате, вампир опустил Алин на широкую кровать, и, не прерывая поцелуя, потянул вниз платье, пока тонкая ткань не затрещала под мужскими пальцами, уступая его напору.

— Это ничего не изменит, — прошептала ведьма, сумевшая на мгновение отпрянуть от его губ, — не вернет моей любви.

— Я буду любить за двоих, кошечка, — откликнулся Элайджа, глядя в горящие зеленые глаза, — пока ты вновь не станешь моей.

И, не дожидаясь ее ответа, вампир снова прильнул к припухшим губкам, в то время как его ладони стягивали с нежного тела остатки платья, а за ним и нижнее белье, пока жена не оказалась полностью обнаженной. Элайджа приподнялся над дрожащей ведьмой, скользя жадным взглядом по ее нагому телу.

— Ты так красива, моя маленькая упрямая жена, — прошептал он, касаясь губами маленького носика, — я никогда не смогу тебя отпустить.

Договорив, вампир покрыл легкими поцелуями пылающее лицо, спустился к шее, очертил языком контур тонких ключиц. Его ладони сжали налитые груди, лаская пальцами напряженные соски, и через мгновение их сменили мужские губы. Элайджа обвел языком чувствительные

вершинки, которые мгновенно затвердели, налились возбуждением, отчего с пухлых губок Алин полились горячие стоны, от которых теснота в мужских брюках стала просто невыносимой.

Ведьма изогнула спинку, стараясь прижаться теснее, и в этот момент вампир почувствовал на своих плечах тонкие пальцы. Алин потянула вниз лацканы пиджака, стала расстегивать мелкие пуговицы сорочки, пока Элайджа не оказался обнаженным до пояса.

— Чего же ты все-таки хочешь, моя маленькая жена? — нежно проговорил он, заглядывая в мутные зеленые глаза, — если, чтобы я отпустил тебя, то…

— Какой же ты дурак, Элайджа Майклсон, — выдохнула ведьма и сама подалась ему навстречу, обвивая тонкими руками мужскую шею.

Они слились в поцелуе, и вампир, ощутил, как маленький язычок Алин заскользил по его губам, распаляя сильнее самой искусной ласки. Его ладони двинулись вниз, минуя высокие груди, касаясь плоского животика, пока не остановились на точеных бедрах, плавно разводя их в стороны. Мужские пальцы скользнули к низу живота дрожащей ведьмы, и она прикусила губу, сдерживая стон наслаждения, когда Элайджа начал ласкать влажные складки плоти между ее длинных ножек, мягко скользя по пылающей промежности.

— Хочу тебя, кошечка, — шептал он в покрасневшее ушко, дразня большим пальцем напряженный бугорок между загорелых бедер, — так хочу… Ты уже совсем готова, Алин…

Плавным движением вампир наполнил двумя пальцами истекающее лоно, и ведьма шумно вздохнула, когда они заскользили в глубине ее тела, растягивая тугие стенки. Она была такой тесной, горячей, что Элайджа едва сдерживался от того, чтобы не вжать жену в постель и ворваться в ее нежное тело одним резким толчком. Вместо этого он медленно доводил ее до грани, пока она не заводила точеными бедрами, прося о большем.

Девичьи пальцы вцепились в его ремень, и, не особо церемонясь, потянули вниз мужские брюки, снимая их вместе с бельем. Оказавшись полностью обнаженным, Элайджа подался вперед, и головка напряженного члена заскользила по влажности между широко разведенных ножек, а Алин изогнула спинку, прижимаясь теснее.

— Как ты хочешь, кошечка? — сжав ладонями лицо любимой, проговорил вампир, не отрывая взгляда от горящих зеленых глаз.

— Хочу быть сверху, — едва слышно отозвалась ведьма, и не успела она договорить, как Элайджа обхватил округлые ягодицы, и перевернулся на спину.

Прикусив губу, Алин медленно уселась на мужской пах, и точеные бедра плавно качнулись, скользя пылающей промежностью по каменной плоти.

— Не дразни меня, кошечка, — выдохнул Майклсон, стискивая девичью попку, — я и без того, хочу тебя больше всего на свете.

— Ты и Пирс так говорил? — сверкнула раскосыми глазами Алин.

— Ах, вот что ты задумала, маленькая сучка, — стиснул зубы Элайджа, и в следующий миг жена оказалась под ним, а ее ножки были широко разведены в стороны, — я больше не позволю тебе играть со мной, ведьма.