Гостья на собственной свадьбе
Шрифт:
– Когда это палаццо возводили в пятнадцатом веке, никому и в голову не пришло пристроить к спальням гардеробные. Я храню свою одежду в комнате дальше по коридору, – пояснил Маттео тоном гида, уставшего от одних и тех же глупых вопросов туристов.
– Но в вашей ванной комнате полно… – Эмма осеклась, не зная, стоит ли продолжать фразу.
Полка в ванной ломилась от шампуней, кондиционеров для волос, гелей для душа и лосьонов.
Маттео нахмурился:
– Да, я владею компаниями, которые производят эту продукцию, и держу
Его губы сложились в улыбку, вызванную, судя по всему, приятными воспоминаниями.
Эмма представила, как обнаженный Маттео Виери наносит на свое тело один из этих лосьонов, и ей стало еще жарче. Она оттянула воротник джемпера, а затем, чувствуя скованность во всем теле, подошла к своему чемодану, закрыла его и начала застегивать. Только бы на чемодане, как всегда, не заело молнию!
– Я перееду в другую комнату!
Маттео шагнул к согнувшейся над чемоданом Эмме и навис над ней темной тенью.
– Боюсь, это невозможно. Вы должны покинуть палаццо.
Забыв про непокорную застежку на чемодане, Эмма резко распрямилась.
– Но мне некуда идти! Сегодня я весь день искала отель, где можно снять номер. Но сейчас пора карнавала, свободных мест нет. Я обзвонила все гостиницы, которые мне по карману. Встреча с вашей бабушкой и ее доброе предложение стали для меня настоящим чудом!
– Еще бы! Приглашение пожить в шикарном особняке на Гранд-канале в Венеции!
«Неужели обязательно язвить?» – подумала Эмма и ответила:
– Я понимаю, что эта ситуация вам не по душе, но мне некуда идти. Обещаю, что не буду попадаться вам на глаза.
Маттео раздраженным жестом поправил манжеты рубашки, в свете хрустальной люстры сверкнули запонки.
– Прошу простить мою бабушку. Ей не следовало пускать вас в палаццо, не спросив у меня. Мне предстоит очень хлопотная неделя: из Китая на карнавал прибывают мои бизнес-партнеры. Я не планировал, что одновременно мне придется принимать у себя в доме гостью.
– Они остановятся в палаццо?
– Нет.
– Я не обманываю вас: я действительно обзвонила все отели в Венеции. Мест нет.
Под сердитым взглядом Маттео Эмма невольно перенеслась в прошлое. Она вновь ощутила себя одиннадцатилетней девочкой, стоящей в балетном классе перед преподавательницей, дрожа от страха и не зная, похвалят ее сейчас или отругают.
– Зачем вы приехали в Венецию, синьорина… – Маттео сделал паузу, ожидая, что гостья представится.
– Фокс. Эмма Фокс. Я здесь потому… – В горле неожиданно возник огромный ком, на глаза навернулись слезы, и Эмма сжала зубы, чтобы не расплакаться. – Я должна была провести тут свой медовый месяц.
О боже! Она сейчас зарыдает! Незваная гостья изо всех сил старалась не заплакать, и это напомнило Маттео его мать, борющуюся со слезами. Он, тогда еще совсем мальчишка, смутно догадывался, что она хочет вернуть обратно его отца, но ничем не мог ей помочь изменить ее жизнь к лучшему.
Маттео не знал, кто его отец. С годами мать смирилась с тем, что этот человек к ней не вернется. И плакала теперь из-за расставания с другими своими сожителями. Но Маттео уже не пытался ее утешать – слишком сильную боль испытывал он сам. Боль оттого, что все эти мужчины, которые казались ему настоящими героями, бросали его, не пытаясь бороться за право заменить Маттео отца.
Люди то и дело тебя подводят, нельзя верить пустым обещаниям и полагаться в жизни можно только на себя – этот урок Маттео крепко затвердил еще в детстве.
Эмма громко шмыгнула носом, и этот звук вернул Маттео к реальности. Обращаясь к затылку собеседницы, он переспросил:
– Вы собирались провести в Венеции медовый месяц?
Она наконец разразилась слезами и бросилась в ванную.
«На этот раз бабуля зашла слишком далеко! Может, отправиться за ней в Апулию и высказать все, что я думаю?» – мелькнуло в голове у Маттео.
На этот раз он не поверит бабушкиным извинениям и обещаниям вести себя хорошо, а еще не позволит отвлечь себя тарелкой «сладких поросят» – жареных клецок с медом.
Маттео понимал стремление бабушки помогать беднякам и бездомным животным, но дойти до того, чтобы пригласить незнакомку к нему в дом!
Он постучал в дверь ванной.
– С вами все в порядке?
– Да… Извините. Я выйду через пару минут. – После этих слов раздались сдавленные рыдания.
Маттео поморщился, потер ладонями лицо и прислонился спиной к двери.
– Кажется, нам обоим не мешает выпить. Когда успокоитесь, присоединяйтесь ко мне в гостиной.
Он торопливо спустился по лестнице на первый этаж. За ним по пятам гнались воспоминания о тех ночах, когда он, мальчишка лет семи, прокрадывался в спальню матери, надеясь утешить ее, плачущую.
Войдя в гостиную, он открыл дверь, ведущую на террасу. Венеция дремала, окутанная легким туманом, приглушавшим все звуки. По календарю была весна, но сегодня вечером зима, казалось, снова вернулась, и влажный холодный воздух усиливал загадочную красоту этого города.
Маттео большую часть времени проводил, курсируя между своими офисами в Милане, Нью-Йорке, Лондоне и Париже. Всегда в движении, он не чувствовал привязанности к какому-то одному городу. В детстве он ненавидел такой кочевой образ жизни, а теперь он идеально подходил Маттео. Так было проще держаться на расстоянии от людей. Он старался верховодить в своих отношениях со знакомыми и друзьями. Никто из них не сможет причинить ему боль, бросив его. Маттео предпочитал разрывать отношения первым.
Венеция была для него убежищем. Здесь он мог побыть один, вдали от привычной суеты, забыв ненадолго о своей ответственности за бизнес и родных. Именно потому Маттео не держал в «Ка-Дивина» прислугу. Ему нравились тишина и покой, царящие в палаццо.