Государственная дума и февральская 1917 года революция

Родзянко Михаил

Нельзя не удивляться этой непонятной позиции нашей верхней палаты, прекрасно знавшей, что революционные волны 1905 года вовсе не утихли, а только просочились вглубь народной толщи.

Государственная Дума хорошо понимала, что путь революционный приведет к таким потрясениям государственного организма, которые грозили бы целости Государства, но вне Государственной Думы, несомненно, уже тогда шла революционная работа, весьма интенсивная, как это мы и увидим ниже.

Громадное большинство членов Государственной Думы было вполне солидарно с мыслью, высказанной во II?ой Думе Председателем Совета Министров П.А.Столыпиным в его обращении, в одной из речей к левому крылу Думы: "Вам нужны великие потрясения, а нам нужна Великая и Сильная Россия". Однако, с кончиной Столыпина, в правительственных кругах стало одолевать крайне правое течение,

стремившееся сократить и принизить значение народного представительства. По крайней мере, в докладе своем Императору Николаю II, даже еще в 1915 году, во время войны, тогдашний Министр Внутренних Дел Маклаков совершенно открыто указывал на необходимость такой меры, и при этом докладе я лично видел собственноручное письмо к Министру Императора Николая II, в котором он писал, что эти соображения Маклакова им - Императором - одобряются и разделяются. Даже вполне законопослушная и трезво относящаяся к делу Государственного строительства III?я Государственная Дума была взята под подозрение, и правящие круги всячески старались в чем только возможно умалять ее значение и достоинство. Так, например, в дни празднования Отечественной войны, 1812 года, в Москве Государственная Дума, как таковая, не была приглашена к участию в торжествах памяти народной войны, а был приглашен только Председатель ее именным приглашением, тогда как Государственный Совет был приглашен, как учреждение, в полном своем составе.

При прощальной аудиенции перед роспуском III?ей Государственной Думы Император Николай II не был благосклонен к Государственной Думе в прощальном своем слове, обращенном к ней, и Дума разъехалась, огорченная и оскорбленная, не чувствуя за собой никакой вины, ожидавшая иного к себе отношения Верховной власти.

Наступившая вслед за этим избирательная кампания ясно обнаружила решимость Правительства добиться состава Государственной Думы исключительно из правых партий, для чего были пущены в ход все возможные средства, применяемые с большою изобретательностью правительством В.Н.Коковцева, и на все прогрессивно мыслящее было воздвигнуто форменное гонение. В этих целях сделано было через обер?прокурора Св. Синода В.К. Саблера основательное давление на духовенство.

Правительств. Сенат сыпал как из рога изобилия, одно разъяснение за другим, в целях сокращения круга избирателей. Но, несмотря на это, большинства в Думе Правительство все ж не добилось, что стало сразу ясным при избрании Председателя Государственной Думы из партии октябристов значительным большинством голосов. Настроение всех партий от октябристов и левее их было чрез? вычайно повышенное, можно даже сказать, озлобленное к Правительству, но и внутренний разлад в самой Думе получился та?кой, что более месяца Государственная Дума не в состоянии была избрать Товарищей своего Председателя, не имея возможно? сти сговориться на кандидатах. Если к этому прибавить, что слухи о предстоящем перевороте, в смысле превращения Думы из законодательной в законосовещательную, слухи о возможности роспуска ее, в виду невозможности достигнуть соглашения между партиями даже в выборе президиума, стали распространяться все шире и шире, то прямая опасность авторитету народ? ного представительства вставала для нас во весь рост, как реальная действительность.

Партия Народной Свободы, подвергшаяся наибольшим предвыборным гонениям, явно клонилась к союзу с крайними левыми элементами, и опасность появления чисто революционных настроений в недрах самой Государственной Думы зрела не по дням, а по часам. Это обстоятельство в свою очередь грозило самому существованию Государственной Думы, что повело бы к неизбежным революционным волнениям в стране. При таких условиях партия октябристов, как центральная, увидела необходимость путем переговоров и взаимных уступок достигнуть при помощи соглашения прочного достаточно многочисленного большинства, способного отстоять народное представительство от всяких на него покушений как со стороны Правительства, так и со стороны своих собственных крыльев, правого и левого.

Были начаты переговоры в соединенных заседаниях руководителей разных фракций Думы с целью привлечь влиятельную в стране кадетскую партию к соглашению и предотвратить ее союз с социалистическими группировками. Имелось в виду также оторвать возможно большее число членов Думы от крайнего правого, воинствующего крыла. Переговоры, однако, затянулись. Главным тормозом было упорное требование к.-д.-партии о включении в программу соглашения еврейского вопроса целиком. При этом нужно по справедливости заметить, что гг. кадеты были более правоверными, чем сами евреи, представители которых лично заявляли, что при создавшемся положении вещей, по их мнению, следует отсрочить жгучий еврейский вопрос и отнюдь не ставить его резко программно. Не знаю, повлияли ли они на руководителей кадетской фракции Государственной Думы? Но все же центральные партии находили, что при создавшемся соотношении сил вопрос этот надлежало бы оставить открытым, а к.-д.-партия упорно стояла на своем. Все же, в конце концов, соглашение на основе уступок состоялось, было подписано представителями партий и собрало значительное и устойчивое большинство Государственной Думы, получившее название прогрессивного блока Думских партий.

Возникновение этого блока было встречено крайне враждебно как Правительством, так равно и крайним левым, и крайним правым крылом Государственной Думы. И надо признаться, что прогрессивный блок должен был быть одинаково нетерпимым для всех этих элементов. Разрушив уже возникавшее соглашение партии Народной Свободы с социалистическими революционными кругами и отмежевавшись от не менее опасных для молодого еще Русского народного представительства крайних правых кругов, прогрессивный блок вводил работу законодательного учреждения в нормальный эволюционный темп, имея достаточную силу парализовать всякие революционные попытки как справа, так и слева. Не могло это соглашение радовать и Правительство, так как оно вынуждало его считаться с прочно спаянным прогрессивным большинством Государственной Думы, чем разрушалась вся упорная предвыборная работа Правительства, стремившегося к созданию послушного ему большинства в Государственной Думе. На прогрессивный блок немедленно же посыпались всякие нарекания из недр перечисленных элементов, оставшихся вне соглашения. Его обвиняли во всяких небывалых замыслах, взаимно противоречащих друг другу, в зависимости от того лагеря, из которого такие инсинуации исходили.

12

Ненависть к создавшемуся прочному ядру была так велика, что объединила два противоположных полюса в Государственной Думе, и можно привести не один пример, когда крайне правые монархические и крайние левые социалистические партии оказывались в трогательном единении и голосовали вместе, стремясь затормозить работу прогрессивного блока, что, к сожалению, иногда и удавалось.

А между тем, значение прогрессивного блока было чрезвычайным. Соглашение это, создав прочное прогрессивное большинство, возвращало Государственной Думе ее поколебленный было авторитет, делало возможным планомерную работу законодательного учреждения и исключало возможность случайных голосований в существенных вопросах законодательства.

Программа блока была впервые открыто заявлена с Думской кафедры в ответ на декларацию Председателя Совета Министров И.Л.Горемыкина, сменившего на этом посту В.Н.Коковцева.

Особенно выпуклое значение наличия прогрессивного блока Думских фракций сказалось при объявлении войны.

Блок отказался от лица входящих в его состав партий на время войны от проведения каких бы то ни было своих программ, и всю свою работу решил направить в помощь Правительству в исключительно трудные времена войны.

Впоследствии прогрессивный блок всеми возможными мерами боролся против пораженческого движения, несомненно насажденного в России германским шпионажем и агентурой.

Из изложенных мною обстоятельств его возникновения ясно видно, что прогрессивный блок в Государственной Думе явился последствием необходимости самообороны и борьбы с нарождающимся революционным движением в стране. Только полною не?осведомленностью общества об этих причинах и можно объяснить себе все кривотолки и несправедливые нападки, которые сыпались на него со всех сторон.

В весеннюю сессию 1914 года в Государственной Думе прошел законопроект о большой военной программе, которая, выполненная в два года, то есть к 1917 году, делала нашу армию и численно, и по снаряжению значительно сильнее германской.

С момента утверждения этого закона Верховной властью, для нас, членов Государственной Думы, стало ясной неизбежность в самом ближайшем будущем вооруженного столкновения с Германией, которая не могла ждать нашего военного усиления.

С этого же момента революционная агитация, несомненно германского происхождения, среди рабочих разных заводов усилилась до чрезвычайных размеров. Хотя она явно существовала и раньше, но особенно усилилась с начала 1914 года.