Готов на все
Шрифт:
Стряхнув с нее пыль, он осторожно провел по ее шершавой поверхности пальцами, и, удобнее устроившись в кресле открыл первую страницу… По мере того, как он углублялся в чтение, Матвею все больше казалось, что он сходит с ума. То, что ему предстояло сделать этой ночью – обряд посвящения, казалось ему настолько бредовым, что он несколько раз закрывал книгу, но с силой зажмурив глаза и досчитав до трех, снова открывал, заставляя себя прочитать древние строки еще раз. Потом еще раз и еще… Пока прочитанное не въелось в мозг и не стало привычным и обыденным.
– Я ничего не теряю! – уговаривал он себя – Меня никто не увидит… Я просто сделаю это… И забуду, как страшный
Матвей еще раз внимательно прочитал текст, уже осмысливая свои действия и начал подготовку к обряду.
Пришлось переписать на листок все, что должно было понадобиться для ритуала и пробежаться по магазинам. Это заняло больше двух часов. Матвей высыпал содержимое пакетов на пол и чуть не расхохотался. Такой набор развеселил бы кого угодно.
Быстро расставив пять свечей кругом, он долго возился со спичками.
– Почему свечи надо зажигать непременно спичками, а не зажигалкой?! – злился он. – Ну какая разница? – но все же старался все сделать максимально правильно.
Когда наконец восковые палочки занялись веселым огоньком, Матвей водрузил в центр круга старое зеркало, которое притащил из ванны, налил в плошку растопленного воска, вскипятил воду в кастрюле и пока нес ее из кухни в зал – пролил немного на пол – краска тут же вспенилась. Матвей тихо ругнулся, взгромоздил кастрюлю на старую пачку газет, удивляясь самому себе: «Что за бред я тут творю?» – и все-таки побросал в воду приготовленную траву и порошки. По комнате разлился едкий пряный запах. В голове зашумело, перед глазами поплыли мутно-красные круги. Матвей, превозмогая тошноту, открыл книгу и начал читать заплетающимся языком. – Таверди танила тариверди… – постепенно туман в глазах рассеялся, голова стала необыкновенно ясной и необычайное тепло разлилось по всему телу. Голос окреп, и Матвей четко и с каждым разом все громче выкрикивал непонятные слова – Мэре моно айвен! Таиноверди асинум ведичи!..
Он вслушивался в непонятные слова, которые произносил, и ему начинали нравиться витиеватые выражения. Он стал наслаждаться их звучанием. Спустя некоторое время ему стало казаться, что он слышал эти заклинания раньше. Язык уже не спотыкался о сложное произношение. Он уже выкрикивал текст с непонятным пафосом. – Эмэре поно дарина тире могну джабиле! – парень уже кричал в полный голос, не заботясь о том, что подумают соседи. Вдыхая полной грудью терпкие пары он упивался собой, ему казалось что он поднимается над полом, к самому потолку, тело стало невесомым и прозрачным, но он не удивлялся этому – все казалось таким естественным, как будто он уже делал это много раз, может быть в прошлой жизни, но такое с ним точно когда то уже было, Не важно когда… Главное он знал что почувствует, или что надо сделать и как в следующую секунду. Он чувствовал, что глаза его начинает пощипывать, пот заструился по лбу, щекам… Стекая на грудь, соленые капли жгли кожу,
Наконец пар стал рассеиваться, тело отяжелело, в глазах вновь заплясали кроваво красные круги и последнее что успел заметить Матвей, странное мохнатое существо, метавшееся в отражении зеркала окруженное затухающим пламенем догоравших свечей. И пронзительно острые глаза блеснули в зеркале и потухли… И наступила темнота.
Еще не открывая глаз, Матвей начал осознавать реальность. Он вспомнил все, что делал совсем недавно. Все, до мельчайших подробностей. «Интересно, все ли у него получилось? Или сказка так и осталась сказкой, далекой и нереальной?».
Матвей пошевелил руками и ногами. Конечности затекли и теперь нестерпимо болели. Прошло несколько минут, прежде чем он смог нормально двигаться. «А вдруг мне это только привиделось? – испугался он – Я открою глаза, и окажется, что я избитый посланцами Астаха, провалялся здесь с проломленным черепом?».
В коридоре настойчиво запиликал звонок. Матвей раскрыл глаза и не поднимая головы осмотрел комнату. Несколько застывших узорчатых лужиц воска, оставшихся от прогоревших свечей, старая книга, раскрытая на середине, да треснувшее зеркало…
Звонок разрывал барабанные перепонки, и парень поморщился. Теперь к трезвону добавился непрекращающийся мерный стук в дверь.
– Иду. – через силу бросил парень и с трудом встал на колени. Дверь от удара ногой слетела с петель и с грохотом рухнула на пол. Как и два дня назад в комнату ввалились трое давних знакомых и с угрожающим видом двинулись к Матвею, поигрывая дубинками, железными прутами и кастетами. Матвей отшатнулся. Тело напряглось и болезненно заныло. Парень уже приготовился к самому худшему и втянул голову в плечи. Трое качков нависли над ним с оскаленными ртами.
Матвей вдруг почувствовал необычайную злость… На себя… На них… На Астаха… На всю несправедливость жизни. Он резко вскочил на ноги и упер указательный палец в грудь вожака.
– Послушай, ты! – зарычал он – Если тронешь меня хоть пальцем, я размозжу тебе твой поганый череп! – верзила оторопело уставился на парня, часто моргая и хрипя. Он не ожидал отпора и замешкался, стараясь переварить услышанное и увиденное. Матвей выбросил вперед руку, показывая на выход и завопил что есть мочи – Убирайтесь вон! Пошли отсюда! Проваливайте!
Вдруг он почувствовал, как его рука набухла на миг и одеревенела, словно палка. Казалось сам воздух сжался в тугой ком. И мощная струя неконтролируемой энергии вырвалась вперед. Все трое братков, как по команде, враз поднялись в воздух, и перелетев порог квартиры, с грохотом рухнули на лестничную площадку, обмякнув как тряпичные куклы, брошенные за ненадобностью.
Матвей застыл как изваяние, тупо глядя на свою руку, только что пославшую врагов в нокаут. Он еще не мог поверить в то, что только что, одним движением руки сразил серьезного противника как пушинку. В его ошеломленном мозгу промелькнула мысль