Готова на все

Кащеев Кирилл

– Вы с отцом – одинаковые! Та квартира – его, - она презрительно махнула рукой на стену, разделяющую Элину и отцовскую половину, - Эта - твоя! – она столь же презрительно ткнула пальцем себе под ноги, - Отлично! Раз моего тут ничего не осталось, я собираю вещи и перебираюсь в коробку под мост!

– Не таскай чужие высказывания! Про коробку я придумала! – успела только бросить Эля, но бабушка уже с треском захлопнула у нее перед носом дверь в большую комнату. Сквозь дерево створки послышался топот маленьких ножек и отчаянный Яськин

крик: «Бабушка! Не надо в коробку! Ты там не поместишься!»

– Брось, - несколько смущенная Светлана Петровна потрепала Элю по плечу, - Ты ж сама хотела продать эту квартиру и убраться от отца подальше.

– Да я-то хотела, но не вот так: приходишь домой, а твою квартиру уже продают… Чего это бабушка вдруг решила… - выражение Элиного лица изменилось. Она резко рванула ручку и влетела в комнату. Обрадованный Ясь кинулся ей навстречу, но она не обратила на него внимания:

– Ты была в управлении юстиции! У этого твоего юриста, - не столько спрашивая, сколько утверждая, выпалила она.

Оскорбленно выпрямленная бабушкина спина чуть дрогнула и она обернулась:

– Ты знаешь, он меня так принимал! У дверей встретил, руку поцеловал… Когда я рассказала ему, что у нас делается, он был просто в шоке! Сказал, он даже предположить не мог, что в такой семье как наша…

– Бабушка, что он сказал конкретно, по поводу дарственной? – с нажимом переспросила Эля.

Бабушкино оживление моментально исчезло.

– Ничего сделать нельзя? – прямо заявила Эля и снова это был не вопрос.

– Ему принесли копии всех документов, он еще почитает, подумает, - промямлила бабушка.

– Все ясно, - безнадежно вздохнула Эля, - Вы раздевайтесь, тетя Света, - сообразив, что и сама по-прежнему стоит в шубе, Эля принялась высвобождаться из рукавов.

– Здравствуйте, Светлана Петровна, - устало кивнула ей бабушка, похоже лишь сейчас заметившая присутствие еще одного человека.

Старая профессорша открыла рот, явно собираясь съязвить на этот счет, но сдержалась и, вручив Ясю пирожное, кивнула бабушке:

– Как вы тут?

– И не спрашивайте, - бабушка жалко улыбнулась, - Утром просыпаюсь, а у меня в комнате наш старый веник стоит. Что они этим хотели сказать?

Светлана Петровна жалостливо поглядела на бабушку:

– Страшно далеки вы от народа! Это ж водружение веника – национальный символический акт смены хозяек дома! Ваш она выкинула, а свой, соответственно, поставила.

Бабушка долго молчала, переваривая предложенное фольклорное истолкование, и наконец с глубоким подсердечным презрением выдавила:

– И на этой вот …этнографии, женился мой сын-профессор!

– Ой, поверьте моему опыту, - хмыкнула в ответ старая профессорша, - С кем только эти профессора не брачуются!

– Но если она так хочет быть хозяйкой – продали бы мою квартиру… - бабушка замолчала, вспомнив, что квартира за стеной больше не ее, - …и Элину тоже, и разъехались! Господи,

та четырехкомнатная и Элина двухкомнатная, если продавать вместе – так это же шестикомнатные апартаменты в центре города! Еще и с двумя кухнями и двумя санузлами! Эля получит за свою квартиру полную стоимость и сможет купить себе с Ясиком двухкомнатную подальше от этой парочки, мне хватит однокомнатной поблизости от внучки, а им, пожалуйста, совершенно отдельная трехкомнатная, полная свобода! Или супруге моего сына уже и трехкомнатной мало, с новым веником негде развернуться?

– Трехкомнатной вполне достаточно – если тоже в центре и с крутым евроремонтом, и чтоб я их туда на руках внесла, - фыркнула Эля, вспомнив предъявленный ей отцом список условий, на которых он соглашался, наконец, разъехаться. – Бабушка, успокойся, никакой однокомнатной не будет. Привыкай жить с нами.

– А Ясику квартирка – после меня? – спросила бабушка, умоляюще глядя в глаза Эле, словно именно от той зависело, достанется Ясю от бабушки квартира или нет.

– Раньше надо было думать – когда дарственную на сыночка оформляла! А теперь если хочешь слушать, как ты претендуешь на его миллионы – пожалуйста, все претензии туда, за стенку! – ленинским жестом «вперед, товарищи!», она указала на стену, разделяющую Элину и отцовскую квартиры.

– Злая ты стала! – осуждающе покачала головой бабушка, - Я, между прочим, для тебя стараюсь! Но если ты не хочешь, распрекрасно продадим твою квартиру отдельно! Посмотрим, что они тогда запоют! – она покосилась на разделяющую квартиры стену так торжествующе, словно договор на продажу уже лежал у нее в кармане.

Стена, как обычно, терпеливо промолчала. Завопила Эля, у которой терпения оказалось много меньше:

– Бабушка! У тебя только что был покупатель – и сбежал как ошпаренный! Отдельно ее никто не купит! Она проходная!

– Мало ли что он сказал – нашла кого слушать, какого-то старого лысого дурака в собачьей шапке! – с безмятежной уверенностью в собственной правоте откликнулась бабушка. – Всего-то первый покупатель!

– Угу, - мрачно отозвалась Элина, - Вот-вот подвалит второй – весь из себя молодой блондин в ковбойской шляпе… - Эля на мгновение замешкалась – чего это в голову вдруг полезли ковбоистые блондины? – …и оторвет нашу проходную квартиру с руками.

– Лишь бы не с головами, - также безнадежно отозвалась Светлана Петровна.

– Смейтесь сколько угодно, - с достоинством сообщила им бабушка, - Но если за его дверью по общему коридору постоянно будут туда-сюда гулять покупатели, твой отец призадумается, что лучше: продать вместе и иметь отдельную квартиру или ходить к себе домой через совершенно чужих людей.

Эля и Светлана Петровна переглянулись:

– А что, вдруг сработает? – с некоторым сомнением в голосе предположила старая профессорша, - Ты меня кофием поить будешь или так только – посулила и зажилила?