Говори со мной по-итальянски

Тонян Лаура

– Можешь наклониться еще немного, мисс Высокомерие, – томным голосом сообщает он.

Факт того, что я на работе, отрезвляет. Хорошо, что мне не пришло в голову ударить парня прямо здесь.

– С чего ты взял, что я высокомерна? – огрызаюсь.

Маркус лениво пожимает плечами.

– Этот вывод напрашивается сам собой. Мы для тебя недостаточно хороши, да?

Пьетра не дает мне ответить, однако, открыв рот, я уже подготовила для сволочи с зелеными глазами немаленький ненавистный текст.

– Ева, серьезно, что происходит? – вздохнув, подруга качает головой. – Мы с девочками очень переживаем.

Марк знающе кивает, от чего мне хочется открутить ему голову. Он зарывается пальцами в свои каштановые волосы –

и я желаю вырвать их все, до единой короткой пряди.

– Извини, что не звонила, – все, что могу прохрипеть.

Пьетра досадливо сглатывает и поднимает брови вверх. Она удивлена моей реакцией, и мне, правда, стоит объясниться, пока есть время, невзирая на присутствие ее братца-урода.

– Слушай, извини, что не выходила на связь, я была занята. Второй день стажировки здесь, – поджав губы, я взглядом обвожу помещение. – Ты же понимаешь?.. – Но по лицу подруги я догадываюсь, что мои оправдания весьма и весьма паршивы. – А тогда, в Остии… в общем, пожалуйста, дай мне объяснить позже! Очень прошу.

Мой монолог сопровождается горящими глазами Маркуса. Как я ненавижу их. Мне было бы легче, если бы оказалось, что это совершенно некрасивый человек, но его привлекательная внешность, без сомнений, многих девчонок свела с ума. Понимая, насколько он тщеславен и одержим собой, я злюсь еще больше. Осознание того, что Маркус представляет рамки своего обаяния, и влияния на других девушек делает меня еще более жесткой. Я не готова уступать и прощать не намерена. Зачем? Почему я? Почему девушек, потерпевших подобное, общество склоняет отпустить злобу и гнев? А если не получается?

– Я встретила твоего отца, – поясняет вдруг Пьетра свое появление здесь. – Он и сказал о «Каролле». Он так горд тобой.

Я знаю. Я тоже горжусь своим папой.

– Дома тебе предстоит узнать хорошую новость, – ее губы сами собой растягиваются в приятную улыбку.

Кажется, она перестала обижаться, но даже если это и так, мне еще предстоит попросить прощения у Доминик, Селест и Диего. Почему-то смысл сказанных Пьетрой слов дошел до меня не сразу, но я быстро исправляюсь, вновь напоминая себе предложение, брошенное между нами минуту назад.

«…Хорошая новость».

– Что случилось? – изнутри я наполняюсь светом и не могу это игнорировать.

Второй раз. Второй раз за день я смогла выстоять напористый взгляд Маркуса и погрузиться в собственные мысли. Я не думала, что смогу пренебрегать им, но у меня получилось.

Подруга отрицательно качает головой, отказываясь сообщать мне известие, но мне до того любопытно, что я забываю о своей стажировке и прошу у нее об этом громче допустимого. В конце концов, Пьетра, закатив глаза, улыбается и сдается.

– Ладно, – махнув рукой, девушка отбивается локтем от настойчивого кузена, что стал к той почти вплотную.

Как будто ему тоже интересно, что произошло.

– Твой отец получил сегодня работу в «Blankenship and friends»!

Я сощуриваюсь, но мои губы все еще растянуты из-за предвкушения чего-то счастливого. Папа получил работу. Но почему я чувствую, что что-то идет не так? Лихорадочно начинаю вспоминать, где я слышала эту фамилию. Почему внутри все вновь загорается? Как будто мое тело прекрасно знает, в чем дело. Знает лучше меня.

А потом я вижу лицо Маркуса, ожидающего моей реакции. Словно дьявол. Пьетра не перестает радоваться, сложив ладони вместе, а я, наконец, вспоминаю, откуда знаю фамилию «Блэнкеншип».

Лукас. Лукас Блэнкеншип. Он тогда представился на пляже, и я запомнила.

Нет… быть того не может. Господи, нет. От ошарашивающей вести, без преувеличения, я перестаю чувствовать свои ноги. Мне приходится положить ладонь на стойку и держаться за нее, чтобы не упасть.

Как несправедливо! Почему это происходит со мной? За что?

Глава 6

Ева

К

сожалению… Не так. К моему огромному сожалению, Пьетра с Маркусом решили остаться в кафе до самого закрытия. Они выбрали столик напротив барной стойки, и Марк все оставшиеся пять часов бросал на меня двусмысленные взгляды. Он полностью испортил все то, что я вокруг себя построила за пару дней. Мне было это необходимо, но Маркус просто вновь, словно окунул меня в холодную воду. Я вовсе не против Пьетры, но сама ощущаю, как отдаляюсь и от нее, и от других девчонок. Просто… до этого часа мне даже не приходило в голову, что отныне общаться с ними стало сложнее. С Пьетрой – потому что она сестра Маркуса. А с Селест и Доминик – поскольку они с Марком спали. Я знаю, что не имею права отстраняться от людей, которым дорога, только из-за этого, но причина имеет очень весомый смысл для меня.

Кузен подруги сожрал все круассаны сам. Насколько успела проследить я, Пьетре достался лишь один, который Марк все же сумел откусить. Тонкое тесто, искусно закрученное спиралью и щедро посыпанное сверху корицей. Внутри великодушно заполненное шоколадом. Очень тяжело отказаться от таких. Как же хорошо, что мне никто не предлагал съесть эти аппетитные кусочки шедевра! Иначе мне бы не удалость устоять.

Чувствуя на себе взгляд зеленых хищных глаз, я не сознательно возвращаюсь к той ночи, в которой испытала сильнейшую душевную боль и унижение. Я стараюсь не вспоминать слова, которые он тогда бросал мне, но, черт возьми, как же сложно сделать это. И как назло, сегодня вечером нет почти ни одного гостя. Какой-то редкий турист забегает, чтобы попросить кофе с собой и убегает, чтобы успеть на последнюю пригородную электричку. Я тоскливо провожаю его взглядом, зная, что после мне придется столкнуться с действительностью: он все еще здесь. Ненавижу. Мне же почти удалось справиться с болью… Может, стоит сказать, кто я? Может, так они испугаются и перестанут влезать в мою жизнь? Но мне настолько не хочется казаться жалкой. Даже в их глазах. И если Маркус будет в курсе всей правды, он в любом случае поделиться ею с сестрой. А Пьетра… в общем, в известность будут поставлены все. До единого моего знакомого.

Алесса, потерпев полный крах в выуживании из меня какой-либо информации, касающейся «загадочного парня за столиком рядом» и его причастности к моей жизни, вздыхает и отходит от меня, наконец. Она встает за небольшой музыкальный пульт, что прячется за высокими книжными стеллажами. Через минуту в зал врывается сладкий, медовый голос солиста испанской группы Dvicio. Их новый альбом, заслушанный мною до дыр, согревает душу. Первая песня в списке – «Idiota». Я подпеваю словам Андреса – лишь те, переводы которых знаю, но таких немного. В остальное время песни я лишь напеваю мелодию, стараясь ускользать при любой возможности на кухню, прятаться там и отвлекать себя треками испанцев – благо, на кухне прекрасно слышно каждое слово. Здесь, профессиональные кулинары, обмениваясь шутками, заканчивали смену. Уборщицы домывали последнюю посуду, протирали столы, вычищали до блеска духовочные шкафы. Униформа постепенно сменялась обычной одеждой. Сидя на сером диване у дальней стены повара обсуждали день, который буквально через пару часов сменится глубокой ночью. Делясь опытом, поражениями и победами немолодые кондитеры, пиццайоло,*1* шеф-повар и другие работники широкой кухни, обсуждают и семейные дела, непроизвольно побуждая меня вслушиваться. Я здесь всего лишь стажер, и не знаю, останусь ли, возьмут ли меня на постоянной основе, но, несмотря на Маркуса, который наверняка все еще остается внутри кофейни, я хочу работать здесь. Это волшебное место, и мне не объяснить, почему я настолько сильно в него влюбилась.