Говорить ли президенту?
Шрифт:
Пятница, утро, 4 марта
Наконец Марк не выдержал и в 6.30 вскочил с кровати, принял душ и надел чистую рубашку и другой костюм. Из окна он бросил взгляд на парк Ист-Потомак по ту сторону Вашингтонского канала, и в его мозгу вновь всплыли события вчерашнего дня. Через несколько недель зацветут вишневые деревья. Через несколько недель…
Он закрыл за собой дверь квартиры с чувством облегчения: главное — не сидеть на одном месте. Саймон, которому вчера удалось поставить машину на одну из частных стоянок, отдал ему ключи.
Марк медленно поехал по 6-й улице, повернул налево, на шоссе Джорджа Вашингтона, и направо, на 7-ю. Был ранний час, и, кроме грузовиков, никакого транспорта на дорогах не было.
По пандусу Марк въехал на зады штаб-квартиры ФБР и поставил машину. Возле стоянки его уже ждал молодой человек в темно-синем блейзере, серых фланелевых брюках, темных туфлях и изящном синем галстуке — официальной одежде фэбээровца. Для человека, который лишь недавно проснулся, вид у него был слишком аккуратный. Марк Эндрюс предъявил удостоверение. Не говоря ни слова, молодой человек провел его к лифту, который поднял их на седьмой этаж, а потом бесшумно проводил Марка до маленькой комнаты и попросил подождать.
Марк сидел в приемной рядом с кабинетом директора. Рядом на журнальном столике лежали старые номера «Тайма» и «Ньюсуика» — точь-в-точь, как на приеме у зубного. Сейчас, в первый раз за всю жизнь, он предпочел бы оказаться у стоматолога. Марк снова принялся размышлять о событиях последних четырнадцати часов. Он был человеком, не обремененным никакой ответственностью и наслаждавшимся вторым годом из пяти богатых событиями лет в ФБР, а теперь смотрел в пасть тигра. До сих пор он всего лишь один раз побывал в штаб-квартире — на собеседовании. Никто не предупреждал его, что может случиться такое. С ним говорили о жалованье, преимуществах, отпусках, престижной, интересной работе, но ни словом не обмолвились о том, что может случиться так, что греческого иммигранта и почтальона-негра найдут с перерезанными глотками, а друзья утонут в Потомаке. Пытаясь сосредоточиться, он заходил по комнате. Вчера ему полагался отгул, но он решил, что деньги за сверхурочную работу не помешают. Быть может, другой агент быстрее бы подоспел в больницу и предотвратил убийства. Быть может, если бы вчера вечером за рулем «форда»-седана оказался он, в Потомаке бы нашли труп Марка Эндрюса, а не Стеймза и Калверта. Быть может… Марк закрыл глаза и почувствовал, как по телу поползли мурашки. Он постарался отогнать панический страх, не дававший заснуть ему ночью: быть может, следующая очередь — за ним.
Его взгляд остановился на висевшей на стене доске: надпись гласила, что за более чем шестидесятилетнюю историю существования ФБР при исполнении служебных обязанностей погибли лишь тридцать четыре человека, и лишь двое — в один и тот же день. Со вчерашнего дня эти данные устарели. Взгляд Марка продолжал скользить по стене и остановился на большой фотографии Верховного суда: торжественное единение правительства и закона. Слева были пять директоров — Гувер, Грей, Рюкельсхаус, Келли и нынешний гроза ФБР, Г. О. Л. Тайсон, известный всем в Бюро по первым буквам имени и фамилии, как Голт. Очевидно, никто, кроме секретаря директора, миссис Макгрегор, не знал его имени. В Бюро в связи с этим существовала давнишняя шутка. Когда в ФБР приходил новый сотрудник, он делал взнос в размере одного доллара миссис Макгрегор, верой и правдой служившей директорам Бюро уже двадцать семь лет, и с одной попытки старался угадать имя директора. Угадавший правильно забирал весь банк. Общая сумма ставок достигала уже 3516 долларов. Марк тоже решил попробовать — «Гектор». Миссис Макгрегор только рассмеялась, и в банке стало на один доллар больше. При второй попытке нужно
Тогда в голову Марку пришла замечательная, как ему казалось, мысль — проверить досье отпечатков пальцев преступников. В ФБР данные об отпечатках пальцев делились на три категории: военные, гражданские лица и преступники. Отпечатки агентов ФБР были занесены в раздел «преступники». Таким образом, можно было установить личность любого агента ФБР, ставшего преступником, или сразу исключить отпечатки пальцев агента из прочих, оставшихся на месте преступления. Но отпечатки пальцев агентов извлекались на свет божий крайне редко. Марк был в восторге от собственной изобретательности. Он попросил заведующего отделением дактилоскопии показать ему карточку Тайсона, которая тотчас же была ему вручена. Она гласила: «Рост: 6,1; Вес: 180 фунтов; Волосы каштановые; Род занятий: директор ФБР; Фамилия: Тайсон, Г. О. Л.». Имя указано не было. Заведующий, очередной неизвестный Марку человек в синем костюме, кисло усмехнулся и, подойдя к досье, положил карточку на место, довольно громко пробурчав: «Еще один умник понадеялся урвать три «куска».
За минувшее десятилетие Бюро сильно политизировалось, поэтому назначение на должность директора человека, знакомого с охраной правопорядка не понаслышке, было с одобрением встречено в конгрессе. Стремление защитить закон было у Тайсона в крови. Его прадед служил в компании «Уэллс — Фарго» [9] и с ружьем в руках охранял дилижансы, курсировавшие между Сан-Франциско и Сиэттлом, штат Вашингтон. Его дед был мэром Бостона и — редкое сочетание — начальником полиции города, а отец, пока не ушел в отставку, слыл одним из лучших адвокатов в Массачусетсе. Поэтому никого не удивило то, что правнук смельчака из «Уэллс — Фарго» последовал семейной традиции и дослужился до директора Федерального бюро расследований. О нем ходило невероятное множество всяких историй, но что из них правда, а что — вымысел, Марку выяснить не удавалось.
9
«Уэллс, Фарго и К°» — основанная в 1852 году американская компания, дилижансы которой курсировали между Восточным и Западным побережьем.
Не вызывало сомнений, что Тайсон действительно забил победный гол в финале чемпионата по регби между Гарвардским и Йельским университетами — об этом писали газеты, — как и то, что он был единственным белым боксером в американской сборной на Олимпийских играх в Мельбурне в 1956 году. Никто не знал, вправду ли он заявил покойному президенту Никсону, что скорее поступит на службу к дьяволу, чем возглавит ФБР в период президентства последнего, однако в лагере Флорентины Кейн эти слухи пресекать явно не собирались.
Жена Тайсона скончалась пять лет назад от рассеянного склероза. Двадцать лет он ходил за ней как нянька, с какой-то яростной преданностью.
Он был бесстрашен, и его репутация человека прямого и честного подняла его в глазах народа над большинством государственных чиновников. После периода нестабильности, последовавшего за смертью Гувера, Тайсон вернул Бюро престиж, которым оно пользовалось в 30-е и 40-е годы. Одной из причин, по которой Марк с готовностью решил посвятить ФБР пять лет жизни, была личность его директора.
Марк затеребил среднюю пуговицу пиджака, как это делали все агенты ФБР. За пятнадцать недель обучения в Куантико ему вдолбили в голову, что пуговицы пиджака всегда должны быть расстегнуты, чтобы в любой момент выхватить оружие из кобуры — на поясе, а не под мышкой. В телевизионных сериалах о ФБР агенты всегда выхватывали револьверы из кобуры под мышкой, и эта неточность всегда раздражала Марка. Всякий раз, когда фэбээровец чуял опасность, он начинал теребить среднюю пуговицу, чтобы убедиться, что пиджак расстегнут. Марк испытывал страх, страх неизвестности, страх перед Г. О. Л. Тайсоном, страх, от которого не могла избавить даже надежная близость «смит-вессона».