Говорят, от судьбы не уйдешь
Шрифт:
– Спасибо, что удостоили нас своим вниманием. – пафосно поклонился Стас.
Вся группа дружно покатилась со смеха.
«Видимо, я перестарался и сделал слишком дебильное лицо! – замер, размышляя, как поступить дальше. – Снова этот парализующий взгляд! Словно двести двадцать вольт через меня пропустили. Уже жалеть начинаю о своей бестактности. Пускай бы смотрела в свое окно… И почему – то становится больно от этого взгляда. Такое впечатление, что обидел не ее вовсе, а себя».
– Да не обращайте Вы на нее внимания! – выдала яркая блондинка.
Она сидела за первой партой, демонстрируя пирсинг в носу и языке. Закинув демонстративно ногу за ногу и кокетливо облизнула губы, сверкнув блестящим шариком на языке.
– Она же сумасшедшая!
Вся группа снова громко захохотала. Многие даже держались за живот.
А на лице Алины не дрогнул ни один, даже самый малюсенький, нерв.
«Похоже, что над ней здесь частенько издеваются. – догадался Стас. – Невооруженным глазом видно, что эта маска безразличия намертво приклеилась к ее лицу. Уже начинаю сожалеть, что не сдержался».
Алина сидела так, сверля взглядом, еще пару секунд, потом схватила рюкзак.
– Бесишь! – бросила, выбегая уже из аудитории.
«Да что она себе позволяет?! Мало того, что сбежала с урока, так еще и нахамила! – Стас медленно вернулся на место. – Если она еще хоть раз позволит себе подобное, возмездие неотвратимо. Все, я тоже могу выпустить своих чертиков из табакерки…»
Из раздумий отвлек звонок с урока.
Меланхолия
Алина прошмыгнула мышкой в свою комнату, услышав звон посуды в мойке на кухне. Обессиленно упала на кровать. Уставилась в потолок, нервно покусывая ногти и сжала в объятиях подушку.
«Что со мной?! В этом виноват ОН – наш новый учитель литературы. – Алина ворочалась на постели, вспоминая первые мгновения знакомства со Стасом. – О Боги, как он прекрасен! Высокий, широкоплечий, а лицо… такое лицо вполне могло бы принадлежать какому – ни будь войну далеких веков – волевой подбородок, высокие скулы, прямой, с небольшой горбинкой нос, изогнутая линия губ, чуть раскосые глаза цвета горького шоколада! Небрежно торчащие локоны, такие мягкие на вид… Невыносимо тянет прикоснуться к ним… – вздохнула глубоко, потирая ушибленный лоб и снова улыбнулась. – Так неудобно из – за своей неуклюжести! Надо же было сбить его с ног, впечататься именно в него! Вот почему у меня вечно все не как у людей, почему я вечно во что – ни будь влипаю? Почему?!»
Алина вновь мечтательно уставилась в потолок, "глупая" улыбка не ходила с лица. Вспомнила как стояла и пялилась на него, не могла отвести от него глаз… И как он смотрел на нее.
«Наверняка впервые видел в моем лице полнейшую идиотку. А я… я растворялась в этом взгляде… в нем… Я просто не могла дышать…»
– Доча, ужинать будешь? – услышала голос мамы из кухни. – Скоро будет все готово.
– Нет мам, спасибо. – ответила не сразу. – Чего – то не хочется…
– Как в институте, порядок?
– Полный.
– Если захочешь, на плите борщ, а холодильнике "Наполеон" остался. Можешь с чаем побаловаться. Я к соседке…
Мама более не беспокоила расспросами, затем и вовсе ушла к соседке.
«Как я добралась до кабинета – не помню. – Алина сжала кулачки под впечатлением нахлынувших эмоций. – И вот входит ОН. Сразу стало нечем дышать… В голове лишь одна мысль "Бежать"! Я даже потянулась за рюкзаком, чтобы в суматохе пройти к выходу. Но тут этот долбанный звонок на урок! Пришлось остаться…»
Алина нахмурилась, вспомнив как все девочки глазели на Стаса.
С явным и нескрываемым интересом. И дело было вовсе не в теме урока. Алина вновь заворочалась на постели, тиская подушку. Била кулачком по этой самой подушке. Вспомнила, как повернулась и увидела ЕГО! Он стоял прямо надо ней! Алине даже поплохело от этой близости, в голове все перемешалось, перед глазами поплыло…
– Что – то не так? – Алина невольно улыбнулась, хотя слезы наворачивались на глаза. – Блин, какая же я дура! Чего мне только стоило тогда сказать это!
Воровато оглядывается назад.
– Ах да, мама – то ушла.
Алина подбежала к зеркалу и изобразила шутливый поклон Станислава Николаевича. Получилось очень даже похоже.
– Спасибо, что удостоили нас своим вниманием! – скопировала интонацию и тембр его голоса. – Мне хотелось провалиться под землю, раз и навсегда исчезнуть, да пусть хоть марсиане похитят и ставят надо мной свои эти опыты. Это было бы гораздо лучше, чем чувствовать себя такой разбитой, как хрустальный фужер… – Алина в бессилии опустила руки, вытерла слезинку, скользнувшую по щеке. – А тут еще и Лика подлила масла в огонь! Обозвала сумасшедшей… – Черт! Черт! Черт! – топала ногой. – Он и правда будет думать, что я из психушки сбежала!
Опять прыгнула на постель, зарылась в подушку лицом, сдерживая слезы.
– Стоило ей сказать пару ласковых! Ведь я никогда не позволяла оставить оскорбление без ответа! И даже однажды влепила какому – то парню с физфака за подобное! Но то, что случилось потом, для меня до сих пор загадка! Как я могла сказать ему, что бесит?
Алина села на постели, колотит подушку кулаками.
– Он, наверное, теперь никогда меня не простит. И мне абсолютно плевать, расскажет он о случившемся родителям или сразу пойдет к директору. Ну и пусть! Пусть хоть меня выгонят!
От грустных мыслей отрывает голос отца. Полнеющий мужчина, с намечающимися залысинами, но с прекрасным чувством юмора. Заметив кроссовки Алины в прихожей, кричит оттуда.
– Алина, ты уже пришла?
– Да, только вошла… – торопливо вытирает влагу со щек.
– Я ненадолго. У меня намечается подработка, так что переоденусь, возьму инструменты и айда… Мама где?
– Кажется, к соседке ушла…
– Понятно. Посмотрят очередную серию и будут обсуждать в три ручья! Скажешь ей, что буду скорее всего поздно.