Говорят погибшие герои. Предсмертные письма борцов с фашизмом
Шрифт:
Софья Сергеевна Панкова родилась 27 сентября 1902 года в деревне Михалин, Коссовского уезда, Гродненской губернии. Затем их семья переехала в поселок Неман, где отец и старшие братья нашли работу на местном стеклозаводе. Началась первая мировая война. В потоке беженцев Панковы устремились на восток. Так 15-летняя Софья оказалась в Москве. Работала шлифовальщицей на одном из заводов в Замоскворечье. В 17 лет ее приняли в большевистскую партию. Побывала на фронтах гражданской войны, где встретилась с интернационалистами-поляками, сдружилась с коммунистами
Действительно, каждая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции являлась для нее и личным праздником. Десятилетие Великого Октября Софья отмечала в Бресте, будучи руководителем женского отдела подпольного Брестского окружного комитета Коммунистической партии Западной Белоруссии. Под конспиративными партийными кличками «Маруся», «Валюта», «Антолька» и др. — в условиях строгой конспирации и постоянной слежки их приходилось менять довольно часто — смелая коммунистка развернула активную подпольную деятельность. Тогда-то и свела ее судьба с Верой Хо-ружей-одним из вожаков комсомольской молодежи Западной Белоруссии.
Летом 1928 года проходил I съезд Компартии Западной Белоруссии. Среди его делегатов — 26-летняя Софья Панкова. Через два месяца после съезда — неожиданный арест. Но мера наказания — четыре года строгой тюремной изоляции, с учетом беременности подсудимой!
Пинская тюрьма, тесная, темная, холодная одиночка. На деревянных нарах у изголовья в казенном холщовом одеяле завернуто тельце новорожденного — сына Алексея. Сын! Как его вырастить? Как вырваться из тюрьмы? Как передать товарищам по подполью, что борьба продолжается?..
Когда ее с сыном перевели в центральную женскую тюрьму «Фор-дон», во время одной из коротких прогулок во дворе тюрьмы они снова встретились — Софья и Вера. Улыбнулись друг другу, подняли правую руку с крепко сжатым кулаком. Точно так же, как несколько лет спустя, уже в застенке фашистских захватчиков…
В конце 1932 года С. С. Панкову освободили из тюрьмы. И снова она на подпольной работе. Второй арест — июль 1935 года. Опять тюрьма «Фордон». Опять борьба с тюремщиками, переписка с товарищами, действовавшими на свободе. Свобода пришла в сентябре 1939 года, когда в Западную Белоруссию вошла Красная Армия-освободительница, с восторгом встреченная всем трудящимся людом.
Нападение немецко-фашистских захватчиков на СССР застало Софью Сергеевну в Белостоке #9632;- она возглавляла городской комитет МОПРа. Мучительное время эвакуации. Выполнение заданий ЦК Компартии Белоруссии. Встречи с Верой Хоружей и разработка планов подпольной работы в тылу врага. Учеба в специальной школе. И наконец — долгожданное задание: в группе с Верой надо обосноваться в подполье под Витебском, затем перебраться в город и действовать по связи с Большой землей. В разгар антифашистской работы патриоток схватили. Веру и Софью арестовали утром 13 ноября 1942 года.
Встретившись в гестаповском застенке, измученные, окровавленные, они снова улыбнулись друг другу, подняли правую руку с традиционным салютом: «Не сдаемся, мы победим!»
Письмо С. С. Панковой прислал И. П. Ховратович — кандидат исторических наук, ответственный секретарь редколлегии Белорусской Советской Энциклопедии; он опубликовал его на белорусском языке в 1962 году в журнале «Работища i сялянка» № 10.
ЗАЯВЛЕНИЕ О ПРИЕМЕ В ПАРТИЮ И ПИСЬМА КОМАНДИРА ОРШАНСКОЙ ПАРТИЗАНСКОЙ БРИГАДЫ К. С. ЗАСЛОНОВА
30 августа — не позднее 14 ноября 1942 г.
В парторганизацию бригады Заслонова от командира бригады Заслонова Константина Сергеевича.
Заявление
Прошу принять в кандидаты ВКП(б). Обещаю устав нашей партии выполнять честно и полноценно, выполнять любые партийные и государственные задания, не щадя ни собственных сил, ни жизни. 30/VIII — 1942 г.
К. С. Заслонов
ПИСЬМО ДРУГУ
Не позднее 14 ноября 1942 г.
Здравствуйте, дорогой Владимир Яковлевич!
Из глубоких трущоб, болот, лесов и партизанских селений Белоруссии партизанский привет!
Обычно, когда друзья встречаются, то спрашивают друг у друга: «Ну, как живем?» Этот вопрос, вероятно, и ты склонен задать мне. Ответ, обычно, следует: «Ничего!» И отсюда завязывается разговор, дружеский, товарищеский. Год как мы разошлись, год как действуем в разных местах, иногда завидуя друг другу, я это знаю, сошлись бы вроде как разошлись вчера, я это представляю точно. Прежде всего, начну с того, что интересует тебя кровно наряду с другими государственными вопросами, — это твой разъединственный сын… Сын живет в Славном, у брата твоей жены — Ширкевича Юзика и Халецкой. Там же твоя любимая теща, дом тещи разбомбили в феврале мес.
Теперь о деле. Дела большие — «бомбуем», «бомбуем» и «бомбуем». Каждый день что-либо новое, иногда рубаем — спасу нет немцам, иногда, когда невыгодно, уклоняемся от вызываемого боя, очень много летит под откос поездов вместе с фашистами. Иногда жирно едим, тепло спим, иногда по 5 дней голодаем, иногда такое мондраже пробирает, что зуб на зуб не попадает, есть провокаторы, есть шпионы, есть предатели, иногда уходят от кары, но больше всего испытывают они силу партизанского огня.
Мои люди — партизаны настолько насолили немцам, что делали облаву и вызывали на бой меня против 3 дивизий, но, набив им морду, ушли. Сейчас моя голова подходяще оценена и цены растут после каждой операции, а операций много, и важных. Сейчас цена моей головы оценена в 50 000 марок, железный крест, и, кроме того, кто меня живого или мертвого доставит немецким властям, тому будет обеспечена прекрасная жизнь в самой Германии со всеми его ближайшими родственниками. Если кто из крестьян со мной проделает такую экзекуцию, тому будет предоставлено пожизненно в его личное пользование два крупных немецких имения.