Грабитель с детским зонтиком
Шрифт:
– Что там? – спросил Гаспар с ухмылкой.
– Нет больше. Займи мне пять тысяч?
– Я вообще-то не даю в долг – знаешь ли, не люблю это дело. Но в твоем случае сделаю исключение – хороший ты парень, Николай, – одолжу тебе пять, но знай, что вернешь десять. Сам посуди: могу ведь забрать весь банк, на мою ставку ты же ответить не в состоянии? Оказываю тебе большую услугу. Вот пришел ты с двумя с половиной тысячами на игру: сейчас у нас в банке десять тысяч. Возьмешь у меня в долг – поставишь пять и станет пятнадцать. Выиграешь – вернешь десять мне, и у тебя останется пять. Разве плохо?
У Николая внутри началась какая-то необъяснимая истерика: он паниковал, но внешне оставался невозмутим. Ему стало стыдно перед самим собой: залезать в долги, унижаться перед кем-то было не в его характере. Николай спешно вернулся в реальность и согласился на пять тысяч рублей с возвратом вдвое большей суммы. «Просто если очень хочется, то можно». Тот самый мальчишка записал на засаленном листе бумаги: «Коля + 10 000 от Гаспара».
Игра щекотала нервы Николая и тешила его противника – начальника обувного цеха.
– Вскрывайся. – Николай бросил на стол карты. – Двадцать одно!
У Гаспара возникло желание взять паузу. Он не торопился вскрывать карты. Продолжал забавляться ситуацией.
– Кого ждешь? Вскрывайся! – не выдержал Николай.
– Два туза! – издевательски засмеялся Гаспар, небрежно уронив карты на стол.
Удача отвернулась от Николая: одно очко сыграло с ним злую шутку – то ли карта подвернулась плохая, то ли день был неподходящий для игры, а может, не то настроение.
– Не повезло в картах – повезет в любви! – Гаспар закурил и пустил дым в лицо побледневшего Николая. – Ну что, Коль, как говорится, долг платежом красен.
– Я верну, Гаспар. Отыграюсь и сразу же… Дай еще в долг.
– Нет, так не канает. Денежку нужно отдать сегодня.
– Да ты вообще катала! Ты меня надурил! Или вон этот, – Николай показал на юнца, – недоросль.
– За такие слова ты можешь и с жизнью расстаться, – разозлился Гаспар и что-то шепнул мальчишке, наклонившемуся к нему.
Конечно же, Николай не следил за своими словами и часто из-за пылкого нрава получал, как говорится, по шапке от местных авторитетов.
– Коль, я же не мусор – сюсюкаться с тобой не буду.
Удивительно, но Николай не чувствовал себя виноватым: назвал Гаспара каталой, подумаешь, что здесь такого. Однако сам цеховик считал иначе: обвинять его в надувательстве и плевать в лицо такому человеку, как Гаспар, никто не имел права. Даже если игра и вправду была нечестной. В мире богатых людей не всегда поступают по совести.
Мальчишка вышел из прокуренной комнаты и вернулся в нее уже в сопровождении троих крупных мужчин.
Плохо быть трусливым – кто боится, тот выглядит жалко. Николай таким не был.
– Пришли твои подневольные, ну и что?
– Ты знаешь, что случается с теми, кто не уважает Гаспара? – цеховик обратился к Николаю, который ерзал на стуле, и, не оставив тому ни секунды на размышление и ответ, добавил: – Их наказывают.
Коренастый мужчина лет тридцати подошел к Николаю и со всего маху ударил его головой об стол так, что карты и деньги, лежащие на нем, подскочили.
– Голова дана человеку, чтобы думать, – безжалостно произнес Гаспар.
– Я не думаю – я говорю сразу, – огрызнулся Николай.
– Слушай, ну ты вообще дятел или как? – протянул ударивший по прозвищу Гампр. – Не дошло до тебя, что нужно следить за языком?
Николая вытащили из-за стола за воротник рубашки и вытолкали из комнаты – он и трое громил оказались в слабо освещенном коридоре. Несколько раз они ударили Николая об стену так, что его позвоночник сотрясся и прохрустел; кулак одного из быков оказался в области живота игрока; третий же бил по почкам.
Тем временем Гаспар протянул руку к бумажнику Николая: кошелек лежал на игровом столе. Порыскав в нем, цеховик ничего не обнаружил, кроме черно-белой фотографии с красивой девушкой.
Какое-то время Николай пролежал без сознания на сером холодном бетонном полу, поджав под себя ноги. Разбитая губа болела, слегка кружилась голова и подташнивало.
– Живой? – вопрос разбудил Николая.
Он открыл глаза и увидел перед собой лицо одного из тех, кто избивал его.
Вместо мыслей и слов в голове был гул, как после пьянки, но, найдя силы, Николай встал на ноги и оперся одной рукой о стену.
– Что вам от меня надо? – процедил он.
– Сейчас молча идешь к Гаспару, слушаешь его и делаешь так, как он скажет. Станешь брыкаться – сам знаешь, что с тобой будет. Иди умойся.
Николай отыскал в конце коридора туалет. Жутко воняло хлоркой. Он подошел к умывальнику, открыл скрипящий кран – из него тонкой струей полилась ледяная вода. Набрав в ладони, умылся, сплюнул немного крови и попил. Глянул на себя в зеркало: лицо было разукрашено красным и розовым.
«Все-таки погубит тебя когда-то азарт», – подумал про себя.
Вернулся в комнату, где был Гаспар, и сел перед ним за столом, засунув руки в карманы.
– Ты смотри, как новая копейка! – подколол его Гаспар. – Профилактика пошла тебе на пользу?
Николай зло посмотрел на начальника цеха.
– Итого на сегодня ты должен мне двадцать тысяч рублей.
В голове Николая пронеслось: «Каких двадцать? Я брал десять! Да каких там десять, даже пять!»
Гаспар, словно читая мысли ошарашенного картежника, добавил:
– Десять сверху за то, что обозвал меня.
– У меня нет таких денег… – раздосадованно ответил Николай.
– Я знаю, Коля. Знаю и иду тебе навстречу. Долг ты отработаешь. Не всегда судьба сладкая, временами она и горькая.