Грач - птица весенняя
Шрифт:
— К сожалению, мы располагаем данными только наружного наблюдения. За Крохмалем следят по пятам. В отношении конспирации он, не в пример другим, проявляет чрезвычайное легкомыслие.
Его высокопревосходительство соблаговолил улыбнуться:
— Легкомыслие свойственно красавцам.
Генерал рассмеялся достаточно громко, чтобы было видно, насколько он оценил министерскую остроту, но без нарушения должного — даже в минуту интимности — уважения к высшему начальству.
— Именно, ваше высокопревосходительство! Таким образом, конференция…
Министр перебил:
— Эта конференция… в связи с заграничной затеей Ленина?
Веки генерала заморгали тревожно;
— Виноват… я не вполне понимаю. О чем вам угодно…
— О том, что Ленин нам объявляет открытую и решительную войну. Изволите видеть… — Министр черкнул тупым, квадратным ногтем по полю раскрытой перед ним страницы, процарапав бумагу насквозь. — Вот… Газетку эту вы не могли, я полагаю, не иметь в руках… К слову сказать, она только что доложена мне, хотя вышла еще в мае прошлого года. Это же вопиющее безобразие! За что мы платим деньги заграничной агентуре?!
Генерал поспешно вздел пенсне. Опять эта «Искра»! И какой черт ее подсунул министру?..
— Вот с этого абзаца, где говорится о посылаемых в Россию агентах… Вслух, прошу вас. У этих социалистов такой слог, что я, признаюсь, не усвоил сразу…
Генерал кашлянул, прочищая горло:
«— Отсюда прикажете?.. …сеть местных агентов единой партии, агентов, находящихся в живых сношениях друг с другом, знающих общее положение дел… Эта сеть агентов будет остовом именно такой организации, которая нам нужна: достаточно крупной, чтобы охватить всю страну…»
— Изволите слышать? — Министерский палец поднялся предостерегающим и тяжелым движением. — Всю страну!
— «…достаточно широкой и разносторонней, чтобы провести строгое и детальное разделение труда; достаточно выдержанной, чтобы уметь при всяких обстоятельствах, при всяких «поворотах» и неожиданностях вести неуклонно свою работу; достаточно гибкой, чтобы уметь, с одной стороны, уклониться от сражения в открытом поле с подавляющим своею силою неприятелем, когда он собрал на одном пункте все силы, а с другой стороны, чтобы уметь пользоваться неповоротливостью этого неприятеля…»
Губы министра дрогнули — дрогнули ехидно. Генерал обиженно засопел.
— Что же вы остановились? Продолжайте, ваше превосходительство!
— «…и нападать на него там и тогда, где всего менее ожидают нападения».
Министр прикрыл ладонью дальнейший текст, в знак, что чтение можно кончить.
— Форменное объявление войны. Что?.. Так сказать, стратегическое развертывание.
Генерал оттопырил губу, выражая пренебрежение:
— Стратегическое развертывание?.. Вы оказываете им слишком много чести. Какая-то кучка людей бросает вызов… — он поднял великолепным жестом густые серебряные свои эполеты, — величайшей и крепчайшей в мире империи!
Министр отвел глаза и переставил зачем-то тяжелое (серебряный медведь на мраморной глыбе) пресс-папье.
— Да, конечно… Но, знаете, кучка не страшна, когда она одна… А когда начинаются такие штучки, как обуховские события, вооруженное выступление рабочих, волнения на Балтийском судостроительном и эти стачки, стачки, стачки, в которых уже на десятки тысяч забастовщиков пошел счет, — это вам уже не кучка! И сейчас, когда искровские агенты разъехались по всей России…
— Они съедутся в Киеве, как я имел честь докладывать, — вкрадчиво сказал генерал. — Съедутся — и уже не разъедутся…
Он сделал жест ладонью и щелкнул языком. Вышло очень похоже: мышеловка.
Но министр не посмотрел на докладчика.
— Вы настолько уверены в генерале Новицком? Ведь он начальник киевского жандармского управления. Вы уверены, что он мне не упустит конференцию?
— Никак нет! — воскликнул торопливо генерал и даже приподнял руку. — В высшей степени исполнительный и преданный офицер. И, как я имел уже честь докладывать, благодаря неосторожности Крохмаля установлено наблюдение за целым рядом лиц, с которыми он находится в сношениях, в том числе и за приезжими агентами… Так, в Москве он виделся с Бауманом…
Теперь министр строго посмотрел на генерала.
— С тем, что… упустили из текстильного района?.. Этот Бауман арестован, стало быть? Наконец! Но я не помню, чтобы мне об этом докладывали.
— Он был обнаружен в Вильне, — пробормотал генерал, — но снова сбил со следа агентов. Это не имеет, впрочем, значения: он виделся с Крохмалем — это установлено — и обязательно будет в Киеве. Новицкий возьмет его. У генерала мертвая хватка.
— Если Новицкий захватит конференцию, — задумчиво сказал министр, — я исходатайствую у его величества передачу Новицкому ведения всего дела «Искры». Его карьера будет, следовательно, обеспечена, потому что этому делу правительство придает совершенно исключительное значение. Учтите это, генерал, и действуйте. Эту заразу надо выжечь с корнем. На розыск мы не пожалеем денег: можно будет взять из секретного фонда-из так называемых сумм на известное его величеству употребление. Поскольку они не подлежат ни ревизии, ни отчету, стеснений не будет.
В глазах генерала разгорелись радостные и жадные огоньки.
— Деньги будут — все будет, ваше высокопревосходительство. А насчет Киева не извольте сомневаться: Новицкий не сплошает, да и я самолично за этим делом присмотрю. Капкан защелкнется вовремя.
Глава XVI
КИЕВСКОЕ ДЕЛО
Капкан действительно защелкнулся. Подходя к дому, в котором должно было состояться очередное — четвертое — заседание конференции, запоздавший на полчаса Бауман сразу ощутил ту уличную суету, которая всегда предшествует оцеплению дома полицией: по панелям среди обычных, по своим делам спешивших пешеходов сновали типичные агентские фигуры; у ворот дежурили дворники в свежих фартуках, выкатив на грудь круглые медные бляхи с обозначением служебного их достоинства; в чрезмерном опять-таки для такой нелюдной улицы количестве стояли извозчики. И то, что они не зазывали пешеходов, а тоже явно ждали чего-то, свидетельствовало, что и они составляют часть полицейских сил, сосредоточенных здесь, в пункте очередного удара охранки.
Бауман с первого взгляда оценил всю опасность положения. Противник был почти на виду, он раскрылся, как бывает только в самый последний момент, непосредственно перед тем, как вломиться в помещение, где собрались подлежащие аресту. Каждая секунда была на счету. Надо было любою ценою, не теряя мгновения, предупредить конференцию об опасности. Может быть, и удастся еще разойтись, хотя дом уже фактически оцеплен агентами. Во всяком случае, попытаться необходимо. Лучше рискованная попытка, чем безусловный и безнадежный провал.