Град на холме

Некрасов Илья

Ближе к концу выступления Анатольев бросил взгляд вниз, вероятно, на текст доклада.

– Есть два варианта интерпретации полученных результатов. Позитивный и негативный. Я не буду говорить о втором, так как в последнее время о нём кричат на каждом углу… Взглянув на историю под разными углами, мы можем прийти к различным толкованиям прогресса. А это, в свою очередь, даст основания для принятия разных решений сегодня. И всё-таки я оптимист. Я верю в то, что нестыковки в истории вызваны рядом ошибок хронистов. Для того чтобы увидеть линию прогресса… нашу историю нужно спрямить, очистить от ошибок, иллюзорных провалов и зигзагов. Сейчас я остановлюсь на основных положениях нашей теории. Современный человек должен иметь о ней представление хотя бы для расширения кругозора. Итак. Относительно достоверная история прослеживается лишь до семнадцатого века. Почему «относительно»? Потому что буквально сейчас мы сталкиваемся с вопиющим случаем – с

искажением данных о Второй мировой войне, которая отстоит от нас не так далеко. А сколько споров вокруг событий конца двадцатого века, несмотря на наличие очевидцев и документов… Что же говорить о более ранних временах! Исторические документы ранее семнадцатого века слишком малочисленны, и именно для этого периода характерна временная граница, когда нельзя отличить оригинал от подделки примерно того же времени. Древние свидетельства ранее тринадцатого века, скорее всего, в оригинальном виде не сохранились, а их копии содержат следы тенденциозной правки, потери смысла при переводе и переписываниях – и поэтому могут трактоваться как угодно. Вы спросите: «А как же археологические находки?». Я отвечу вопросом. О чём говорит череп анатомически современного человека со следами пулевого ранения, который был обнаружен в геологическом слое юрского периода? О том, что эта находка не подтверждается здравым смыслом? Или о том, что нужно плюнуть на здравый смысл, отказаться от разума и снова забраться на деревья?.. Чем глубже мы уходим в прошлое, тем больше вопросов. Чем глубже в прошлое, тем больше спорности, и меньше вероятность того, что оно вообще имело место. Далее. Попытка христианских богословов объединить разрозненные летописи в единый «ствол истории», предпринятая в пятнадцатом веке, привела к ошибкам – к остановкам истории в виде тёмных веков, к многократному дублированию событий, их переносу по времени и месту. Появились тёмные века, тысячелетняя остановка в развитии цивилизации. Приведу пример. Считается, что первый прототип парового двигателя был создан две тысячи лет назад, потом он якобы был забыт, а затем снова изобретён. Смешно, но то и другое якобы произошло в Египте. Сначала в античном, а потом в относительно современном. Похожие вещи с изобретением пушек. Гелиоцентрическая система тоже возрождается спустя две тысячи лет после забвения… Сказанное относится практически ко всем отраслям знания. Медицина, математика, астрономия, литература, философия. Сплошное дежавю. Но ведь мы обсуждаем не человеческую психику, а историю. В ней нет места дежавю… Считается, что античная культура, якобы погибшая под ударами исчезнувших варваров, возродилась через тысячу лет и быстро распространилась по Европе, причём именно с того уровня, на котором прервалась. Якобы знания языческой античности бережно хранились христианскими монахами тысячу лет в виде нетленных бумажных свитков. И это при том, что католические монахи искренне ненавидели язычников… С точки зрения непредвзятого человека сегодняшняя картина истории выглядит откровенно бредовой. Из неё следует вывод об отсутствии или как минимум об относительности прогресса. Жили же люди тысячу лет без накопления знаний, и ничего… Понятно, что с такими идеологическими установками мы далеко не уйдём. Итак. Позвольте подвести итог выступлению… К сегодняшнему дню сформировался неправильный образ истории. В учебники пробрались ложные образы тёмных веков, труднообъяснимые перерывы и «петли» истории, повторения одних и тех же событий. Правдивую картину линейного поступательного движения истории можно получить лишь после очищения учебников от ложных дубликатов и политически мотивированных правок. Итак…

Голограмма Анатольева замерла. Академик даже не успел договорить последних слов. Сидящие рядом люди в недоумении уставились на президиум. Со своего места поднялся ведущий.

– Мы специально поставили доклад в самом начале, – с ехидцей в голосе сообщил он. – С одной стороны, автор освещает своеобразный вариант толкования истории, а с другой… показывает, насколько сильна неосознаваемая власть взгляда. В само существо докладчика заложена определённая концепция. Оно так видит мир.

Ведущий замолчал, оглядывая зал.

– Да, перед вами выступал не человек. Дорогой академик – проект нашей группы. Искусственный интеллект, задачей которого было изучить факты и построить логически непротиворечивый ствол истории. В ходе эксперимента мы получили странные результаты и позволили «академику» доложить их.

Некто из президиума задал ведущему вопрос. Я не расслышал его.

– Дело в точке зрения, – отвечал модератор. – Искусственный интеллект это математика, установка на линейность, познаваемость, логичность. Он не осознает установку, поскольку это центр, из которого исходит его взгляд.

Человек из президиума, видимо, остался не удовлетворён ответом и потянулся к микрофону:

– Не согласен. Математики часто апеллируют к конвенциональной теории истины. [46] Помните? Её сформулировал Пуанкаре. Не путать с Плутархом, кстати… Давайте, спросим академика: какая система счисления более истинна – десятичная или двоичная?

Ведущий пожал плечами и дождался сдержанного смеха из зала. В воздухе висело напряжение. Очевидно, людям пришлось не по нраву то, что их заставили слушать машину. Большинство было настроено против подобных «штуковин».

46

Согласно конвенциональной теории истиной признаётся то, что удобно признать истиной в данных условиях. Иными словами, собираются те, кто считает себя экспертами, и договариваются

Модератор ещё раз попробовал пошутить:

– Нам пришлось выключить академика, иначе он бы перегрелся.

Зрители немного оттаяли и ответили редкими аплодисментами. Из-за моей спины послышался приглушённый смех.

– Спасибо.

* * *

Модератор сел на место, сверился с бумажным листом и, поправив микрофон, произнёс:

– Следующий пленарный доклад. История… как наша библия. Уверяю, теперь всё по-честному. Читать будет настоящий человек. Из «наших», – он искал глазами меня. – Месье Эрасмуссен? Это вы… читаете доклад?

Похоже, выбора не было. В конце концов, мне здесь никто не угрожал. Ничто не мешало сыграть в игру до конца – притвориться Эрасмуссеном и прочитать его чёртов доклад. Вдруг ко мне подойдут?

– М-м… да, конечно, – я постарался войти в образ неуверенного робкого ботаника, каким представлял себе покойного, и неровным шагом направился к трибуне. – Если доклад на месте.

На ходу проверил «свою» сумку.

Электронная книга с эмблемой съезда, бумажная книга и карта памяти с тезисами сообщений конференции, подарочный блокнот, шариковая ручка и несколько листов бумаги с трудночитаемым текстом. На них виднелись каракули, которые не могли сойти за доклад – их было слишком мало, а вот на экране электронной книги…

Я разглядел два слова: «история» и «библия». Заголовок доклада.

– Пожалуйста, – кивнул модератор, когда я встал за трибуной.

– Спасибо, – поспешно ответил я и прокашлялся в сторону. Зал молча и, казалось, совершенно без дыхания ждал моих слов. Сотни человеческих глаз и пять-шесть телекамер устремились на меня.

Я, наконец, поставил сумку на пол у трибуны, положил электронную книгу перед собой и настроил микрофон под свой рост.

– Спасибо, – я снова прокашлялся и стал читать текст. – Очень хорошо, что перед моим докладом состоялось именно это выступление… – я на секунду замешкался и окинул взглядом зал. – У меня будет шанс высказать альтернативную точку зрения и сыграть на контрасте.

Читать дальше не поворачивался язык.

«Что это? Эрасмуссен знал, какой текст будет зачитан перед его выступлением?»

«Или… доклад успели переписать и загрузили в книгу прямо сейчас. Только что. Но кто это сделал?»

Я осмотрел книгу и не обнаружил на её корпусе ничего подозрительного. Только стандартные оптические порты.

– Какие-то вопросы? – спросил ведущий.

– Н-нет, – ответил я, и, вздохнув, стал читать приготовленный непонятно кем текст. – Вначале, на стадии формирования идеи, мне хотелось построить доклад на параллелях Библии и реальной истории. Отсюда вытекало название «Библия и история». Но затем я понял, что возможен другой вариант. «Библия это наша история». Либо наоборот. «История как наша Библия». Честно сказать, до сих пор не знаю, как правильнее… Очень хорошо, что академик Анато… – я запнулся и обвёл зал взглядом. В нём мог сидеть человек, который на ходу менял текст доклада и играл со мной. Вот только кто он?

Несколько зрителей не удержались и засмеялись, полагая, что я попробовал пошутить. Однако мне было не до смеха.

Кто из них? Ведущий? Здесь сотни людей!

– … привёл ряд ярких примеров, – продолжил я, борясь с ощущением сухости в горле. – Мне хочется поблагодарить его.

Здесь следовало улыбнуться. Не знаю, насколько фальшивой получилась улыбка, но зал ответил аплодисментами. Напряжение, охватившее зал после доклада машины, спало.

– Если не возражаете, мы поможем с переключением слайдов, – произнёс ведущий, очевидно, оценивший моё состояние.

– Слайдов? – неуверенно спросил я и посмотрел себе за спину. Там, посреди темноты, в воздухе, откуда недавно вещал «Анатольев», висело несколько слов. Название моего доклада.

Ладно. Презентация, так презентация. Интересно, кто-то из зрителей уже догадался, что с этим докладчиком тоже не всё в порядке? Читает по книжке. Не знает, что у него есть презентация. Дёргается.

Хотя тут полно таких. Можно сойти за своего.

– Итак, – произнеся это «итак», я отметил, что данное слово часто мелькало в выступлении предыдущего докладчика. – Непредвзято посмотрев на историческую картину, можно увидеть, что человечество ходит кругами. Как в смысле географии, так и времени.