Град на холме
Шрифт:
– Забыли?
– Наверное.
Я подавил в себе желание чихнуть. Воздух в узком туннеле с каждым шагом становился холоднее. Изо рта шёл пар, а по спине волнами катились мурашки.
– Вы знаете это место?
Проводник неожиданно остановился, развернулся и направился ко мне, бурча под нос: «Проклятье, забыл. Назад». Он поморщился от света моего фонарика и попытался отойти в сторону, однако упёрся в стену. Проводник протиснулся мимо, и я двинулся следом.
– Мне… – начал он, но замолчал. Я ждал продолжения.
Оно последовало, когда мы вышли обратно в зал:
– Надо же, эти катакомбы… Не думал, что вернусь сюда.
– Вы были здесь раньше?
Он повёл меня
Я улыбнулся: у меня на кухне похожий.
Найдя оптический порт, мой спутник явно расслабился. Он закурил ещё одну сигарету, выпустил струйку дыма прямо в оптический блок и запоздало ответил:
– Очень давно.
Он почти оскалился и опустил голову, вспоминая что-то. Я понял: сейчас удастся разговорить его:
– Я немного слышал о катакомбах, но ни разу не был внутри.
В его глазах разгорались пьяные огоньки. Ещё немного, и он не сдержится…
Так и случилось. Артур – он так назвался – лет двадцать назад входил в неформальную группу любителей-археологов, «катафилов». В основном, они занимались тем, что составляли карты старых ходов. Их даже привлекали власти для участия в разработке проектов несущих конструкций – строить новые уровни города над подземными пустотами непростая задача. Катафилы создавали электронные ресурсы и проводили акции, направленные на популяризацию истории подземного города.
Из его рассказа я узнал, что добыча камня из-под земли для строительства Парижа началась вроде бы в 10 веке. В то же время Артур упомянул о том, будто на рубеже 18–19 веков, когда старые каменоломни стали приводить в порядок, обнаружились следы более ранней добычи известняка и античные святилища.
Прошли сотни, если не тысячи лет с начала разработки месторождений, в течение которых под землёй создавался сумрачный город в два этажа – соты искусственных пещер и сеть петляющих туннелей, соединяющих древние каменоломни. К рубежу 18–19 веков дальнейшее развитие подземелий стало вызывать оползни в верхнем городе – в столичном Париже, который уже тогда называли городом света из-за блестящей архитектуры и иллюминации. Дальнейшую разработку месторождений запретили. Более того, создали специальное учреждение, занявшееся проблемами подземелья. Их было две. Первая – отсутствие точных карт. Вторая – возникла необходимость укрепления сводов для предотвращения провалов. Возникла опасная ситуация, когда современная столица повисла над темнотой и пустотами, разрытыми в далёком прошлом. Множество специалистов принялось за кропотливую работу по розыску потерянных шахт и укреплению сводов.
Зачастую проблемы решались радикально. Время и течение подземных вод настолько подточило старые галереи, что реставраторы были вынуждены заливать их бетоном с камнями. Так было уничтожено множество исторических памятников, наиболее древних и интересных. Через несколько лет после начала активных работ в тоннели начали сбрасывать человеческие кости с переполненных городских кладбищ.
Артур рассказал, что облазил около половины тоннелей, общая длина которых составляет до трёхсот километров. И сейчас, стоя в одном из них, он вспоминал это место. Оно было примечательно тем, что сюда можно было попасть не только путём, которым пришли мы. В здешние тоннели выводили подвалы домов. Примерно сюда же вела вентиляционная шахта заброшенного метро. Добраться именно к этому выходу, к лестнице, можно было из любого ответвления, если идти по чёрной линии на потолке и следить за уклоном пола. При приближении к выходу уклон должен быть таким, будто ты заглубляешься под землю.
По крайней мере, так было лет двадцать назад. Как обстоят дела сейчас, Артур не знал. Хотя чёрная линия на потолке, прочерченная углём столетия назад, сохранилась.
– То есть заблудиться трудно? – переспросил я.
– Главное не остаться без света. Был один случай. Парень решил проверить себя, пошёл в одиночку и заплутал. Пробыл здесь несколько суток. Потом долго лечился.
– Галлюцинации?
– А ты сам чувствуешь, каково здесь? По стенам ползут тени. Какие-то шорохи… В мысли вплетаются чужие голоса.
Я сверился со временем, которое показывал коммуникатор. До начала мероприятий целых пятнадцать минут. Можно поговорить ещё…
Артур рассказал о своих воспоминаниях. О том, как он, решив проверить себя, отправился на двое суток в дикие тоннели, куда не пускали туристов.
Он рассказал, как блуждал, пригнувшись, по бесконечным тёмным коридорам, слыша под ногами хруст человеческих костей, мелких камней, звуки падающих капель воды и шуршание мокрого песка.
Свет от фонарика разрезал кромешную темноту, он брёл по подтопленным тоннелям и галереям по колено в воде. Обсохнув, перепрыгивал с камня на камень, которые выступали на поверхности небольших подземных ручьёв.
Он находил надписи на стенах, что когда-то обозначали вышележащие улицы. Уже тогда они назывались по-другому, а многих просто не было. И всё, что осталось от старых улиц – лишь трудночитаемые надписи в подземельях.
Влажные стены, сложенные из грубо обтёсанного камня, обрывались провалами в темноту, в них можно было заметить узкие ходы и тупики, доверху заваленные костями. Человеческие останки туда сваливались вперемешку, как мусор.
Кое-где попадались скульптуры: миниатюры зданий и дворцов того времени, которые вырезались каменотёсами «в свободное время». Барельефы с надписями на старофранцузском, готическая вязь, перемежались с участками грубой кладки из необработанного известняка. Острые углы и края камней выступали из стен и потолка, грозя поранить неосторожного путника.
Отметились творчеством и те, кто переносил в каменоломни останки с кладбищ. Они складывали из костей целые стены, выполняя на них нехитрые узоры-мозаики. То здесь, то там попадались кресты и пентаграммы, исполненные из черепов, на фоне рядов из берцовых костей. Поддерживающие свод колонны также обкладывались останками. Так появились уродливые бочкообразные колонны, ощетинившиеся тёмными провалами глазниц.
В диких ответвлениях было ещё более жутко. Сквозные когда-то тоннели оказались заваленными почти до потолка и местами превратились в тупики. Слабый свет проникал в них только через небольшие зазоры между потолком и верхним слоем костей.
Более-менее современные посетители также оставляли о себе память. Не только бессмысленные граффити и дурацкие нацарапанные надписи… В тоннелях сохранились старые высохшие или наоборот, полностью затопленные, колодцы. И современные шутники оставляли на них следы «окровавленной» пятерни и подтёки фальшивой крови. На металлических решётках и цепях висели обрывки одежды, а прокинутые над ямами подпиленные доски так и норовили сломаться.
По словам Артура, перед входом в оссуарий возвышалась надпись: «Здесь царство смерти! Остановись!» Лично я её не видел, но слова вполне соответствовали месту.