Градгродд. Сад времени. Седая Борода
Шрифт:
— Меня не интересуют проповеди ни твои, ни Чарли, — возразил Седая Борода.
Несколько человек перегородили русло длинным столбом, который поддерживал телефонные провода в те времена, когда еще существовала телефонная связь; конец столба лег в углубление между двумя камнями на другом берегу. Здесь, перед самым мостом, река заметно сужалась. И сельчане в течение многих лет успешно использовали это обстоятельство; сбор пошлины на реке служил хорошим подспорьем в убогом хозяйстве Спаркота. Как ни странно, идея о таких поборах впервые пришла в голову Джиму Большому Кроту — тупому
Высокая смуглая женщина на корабле закричала, гневно потрясая кулаками:
— Вы что, не видите белый флаг мира, подлые ублюдки? Пропустите нас! Мы бездомные люди, и нам нечем с вами делиться.
Но остальные члены команды оказались не столь отважными, они сложили на палубе свои весла и шесты, и судно вскоре остановилось у заграждения. Предвкушая легкую добычу, сельчане зацепили катер кошками и стали подтягивать его к ближайшему берегу. Северный олень закинул голову и вызывающе заревел. Смуглая женщина презрительно скривила губы.
— Эй, ты, с поросячьим рылом! — крикнула она, указывая на Крота. — Послушай меня. Мы же ваши соседи — Графтон-Лок знаешь? Так-то ты обходишься с соседями, старый бандит?
Ропот прошел в толпе на берегу. Джеф Пит первым узнал женщину. Она была известна как Цыганка Джоан, и о ней слышали даже сельчане, которые никогда не отваживались посещать ее владения.
Джим Крот и Траутер заорали, приказывая ей замолчать, но ее голос зазвучал только еще громче.
— Уберите ваши вонючие крючья! У нас на борту раненые!
— Придержи язык, женщина, и сходи на берег! Тебя никто не тронет, — пообещал Крот. Выставив вперед саблю, он в сопровождении майора направился к катеру.
Некоторые из сельчан уже полезли на корабль, не ожидая приказа. Отсутствие сопротивления и жажда наживы придавали им храбрости; возглавляли вылазку две женщины. У одного из гребцов, дряхлого старика в штормовке и с желтоватой бородой, не выдержали нервы, и он обрушил свое весло на голову ближайшей предводительницы. Женщина упала. Тут же началась потасовка, несмотря на окрики и увещевания с обеих сторон. Катер качнулся. Люди, державшие оленя, теперь больше думали о своей безопасности. Воспользовавшись суматохой, олень вырвался на свободу. Он взгромоздился на крышу кабины, постоял там несколько мгновений, потом бросился в Темзу и быстро поплыл вниз по течению. Это происшествие повергло в смятение всех на судне.
Два человека, которые присматривали за оленем, тоже прыгнули в воду и поплыли, призывая животное вернуться. Однако вскоре им пришлось позаботиться о себе самих; один из них кое-как добрался до берега, где люди протянули ему руки. Тем временем ниже по течению, у свай сломанного моста, олень тоже выбрался на сушу; его мокрая шкура натянулась на худых боках. Он стоял на другом берегу, фыркая и тряся головой — вероятно, вода налилась ему в уши. Затем повернулся и скрылся в ивовых зарослях.
Второй человек, прыгнувший в воду, оказался менее удачливым. Он не смог справиться с течением, поток подхватил его и понес мимо останков
Это происшествие положило конец драке, и Крот с Траутером получили возможность опросить команду и осмотреть судно. Как выяснилось, Цыганка Джоан не обманывала, когда говорила о раненых. В бывшем салоне на полу лежали девять мужчин и женщин не моложе девяноста лет, судя по иссохшей коже и впалым глазам. Их жалкие одежды были изорваны, лица и руки окровавлены. Одна женщина, у которой отсутствовала половина лица, похоже, умирала; и в помещении царило безмолвие более жуткое, чем какие-либо стоны и крики.
— Что с ними случилось? — с беспокойством спросил Крот.
— Горностаи, — коротко ответила Цыганка Джоан. Она и ее спутники благоразумно решили ничего не утаивать. Впрочем, их история оказалась достаточно простой. Джоан возглавляла малочисленную общину, но ее члены жили сравнительно неплохо благодаря обилию рыбы в разливе реки недалеко от Графтон-Лока. Они никогда не выставляли дозоров и почти не заботились об обороне. Накануне после захода солнца они подверглись нападению стаи — или нескольких стай, как уверяли некоторые, — горностаев. Люди в панике оставили свои жилища, погрузились на катер и пустились в плавание вниз по течению. Пострадавшие предсказывали, что горностаи, если их что-нибудь не задержит, скоро явятся и в Спаркот.
— С чего это они? — удивился Траутер.
— Жрать хотят, вот с чего, — пояснила Цыганка Джоан. — Они плодятся, как кролики, и всюду ищут, чем поживиться. Пожирают все, чертовы твари, — рыбу, мясо, падаль. Вам лучше тоже убраться отсюда подальше.
Крот тревожно оглянулся по сторонам и сказал:
— Нечего распространять тут всякие слухи. Мы сами о себе позаботимся, мы не сброд какой-нибудь, у нас все организовано. А вы плывите себе дальше. Мы вас отпускаем — раз уж у вас такие дела, только быстрее покиньте нашу территорию.
Джоан собиралась что-то возразить, но двое перепуганных помощников потянули ее за руку и уговорили подчиниться приказу.
— Сзади идет еще один наш корабль, — сказал один из этих людей. — Там у нас те, которые постарше. Не могли бы вы пропустить их без задержки?
Крот и Траутер отступили и замахали руками. Весть о горностаях произвела на обоих сильное впечатление.
— Убирайтесь! — кричали они и командовали своим: — Снимите столб, пусть быстрее убираются.
Столб сняли. Джоан и ее команда оттолкнулись от берега, и их древнее судне опасно закачалось. Однако новость, которую они принесли, уже распространилась на берегу. Слово «горностаи» передавалось из уст в уста, и многие сельчане поспешили к своим домам или к эллингу.
В отличие от своих врагов, крыс, горностаи процветали. В последнее десятилетие их численность — так же как и наглость — резко возросла. Весной на пастбище один зверек напал на престарелого Регги Фостера и перегрыз ему горло. Горностаи существенно изменили свои повадки и теперь нередко охотились стаями, как в Графтоне. В таких случаях они совсем не боялись людей.