Граф Мечников
Шрифт:
Через переводчика в присутствии более сотни бойцов и такого же количества беженцев, сошедшихся к штабу, я поинтересовался у пластуна и Анны об их желании быть вместе. И после того, как все присутствующие услышали от казака и испанки слово «да», как полномочный представитель ККФ в бывшем автономном сообществе Галисия и верховная власть на территории форта Передовой, я объявил их мужем и женой. Всё прошло быстро, просто и без лишних церемоний. Но при этом все остались довольны.
С этого момента Игнач был уверен в том, что у него не уведут женщину, в которую он влюбился. Сама Анна обрела защитника и мужа, на которого сможет опереться.
Молодожёны отправились в семью Игнача знакомиться с его первой женой и детьми, а я, проводив их взглядом, принял работу Кума, в ударные сроки восстановившего антенну, и, проверяя связь, переговорил с «Гибралтаром». От Тимошина, который остался на ВМБ за старшего начальника, узнал, что у Семёнова на Сицилии всё в порядке. Дополнительных приказов на моё имя не приходило, а значит, можно выступать в поход.
Прошёл ещё час. Время на часах – пятнадцать ноль три. Я в очередной раз попрощался с жёнами и, взяв УКВ-радиостанцию, скомандовал:
– Всем офицерам! Говорит Мечник! Личному составу, убывающему в поход на Балтику, и экипажам судов через десять минут быть на борту!
Беготня и чёткое движение людей, одни из которых устремляются на фрегат и лайнер, а другие группируются на причалах. Воины и их женщины перекрикиваются, но продолжается это недолго, так как ровно через десять минут трапы судов поднимаются, и мы отчаливаем.
Стоя на ходовом мостике фрегата и глядя на дорогих мне людей, которые остаются на берегу, я вызвал капитана лайнера Чиркина:
– «Аделаида», на связь!
– На связи!
– Иван Иваныч, момент солёный, давай громкую музыку, такую, чтобы сердце стонало и пело.
– Какую именно?
– Твою любимую: «Прощайте, скалистые горы».
– Сделаем!
Фрегат и лайнер всё больше отдаляются от причалов и входят в фарватер, и тут с «Аделаиды» грянула заказанная мной песня, которая почему-то пошла с последнего куплета:
Нелёгкой походкой матросскойИду я навстречу врагам,А после с победой геройскойК скалистым вернусь берегам.Хоть волны и стонут, и плачут,И плещут о борт корабля,Но радостно встретит героев Рыбачий,Родимая наша земля.Не могу сказать, что меня пробило на слезу, – этого не было. Но в сердце что-то защемило, а в душе на короткое время поселилась лёгкая грусть, которая наверняка пройдёт лишь тогда, когда мы отдалимся от берега миль на пять и полной грудью вдохнём свежий океанский ветер Бискайского залива. Так начинался наш поход на Балтику, очередное приключение и испытание для всех его участников.
Глава 8
Королевство
Итак, мы покинули наш форпост на испанской земле и, погрузив на «Аделаиду» взятые в Краснодаре товары и трофеи, которые предполагали сменять у шведских викингов на рабов, отправились на Балтику. Уходили с лёгким сердцем, потому что всё у нас получалось так, как мы хотели. Связь с «Гибралтаром» была налажена, и началась постройка первых укреплений на военно-морской базе Ла-Ферроль, ныне форт Передовой. Наши семьи под защитой и охраной роты Серого, не голодают и нужды ни в чём не испытывают. А находившееся в далекой кубанской столице начальство отрядом вполне довольно и, как обычно, все наши действия одобряет и считает верными.
Фрегат и лайнер шли хорошо известным маршрутом, через Бискайский залив и пролив Ла-Манш, вдоль европейских берегов в Северное море, а дальше Зунд и море Балтийское. Всё было нормально, и никаких приключений с нами в пути не случалось. Только одно событие немного выбило меня и всех офицеров отряда из нормального походного ритма. На четвёртые сутки похода, проходя в нескольких милях от Дувра, наши радисты, в этом месте постоянно сканирующие основные радиочастоты, поймали чёткий сигнал с берега. Что характерно, он был не зашифрован и передавался на хорошем английском языке без примесей арабских, африканских и индийских диалектов.
Радисты сразу же посадили за рацию нашего штатного переводчика с «инглиша», бывшего моряка Средиземноморского Альянса Тедди Аргайла. И спустя двадцать минут, когда сигнал резко ослаб, а затем и вовсе пропал, он предоставил мне полный перевод того, что услышал. Я прочитал его записи один раз, затем второй, и спросил Аргайла:
– Ты всё правильно перевёл?
– Да, командир. Тот, кто выступал, говорил очень чётко и внятно. К тому же радисты Кума вели запись, и в паре мест я с ней сверялся, так что если мне не верите, то найдите другого переводчика, и он всё подтвердит.
– Я тебе верю, Тедди, но слишком эта речь неожиданна. Можешь быть свободен.
Переводчик хотел что-то сказать, но сдержался и вышел из моей каюты. Я ещё раз прочитал кусок большого выступления некоего Квентина Дойла, который называл себя главнокомандующим армией города Рединга.
«Белые люди великой страны Британия! К вам обращаюсь я в этот переломный для нашей многострадальной родины час испытаний! Будьте подобны стали, слушая мой голос, и готовьтесь к великой битве, ибо наступил час, когда мы, истинные англосаксы, должны доказать своё право на жизнь и отвоевать себе место под солнцем!
Вспомните, потомки героических бриттов, англов, саксов, скоттов, кельтов, пиктов и римлян, как нас предали продажные политиканы и алчные фабриканты, которые допустили расовое смешение народов, нашествие в Британию инородных культур и рост числа инородцев. До прихода чумы эти презренные выродки искали материальных благ, вели войны за рубежом, бомбили Афганистан, Сербию, Ливию и Ирак, допускали и пропагандировали аборты, разрушали собственную культуру, возвышая чужую, и поощряли половые извращения, которые вели к извращениям духовным. Так вымирала и вырождалась наша нация, которую сначала подсадили на иглу потребления, а затем привели её к краху, который был неизбежен, а чума лишь ускорила разрушение прогнившего мира. Так проклянём же имена тех тварей, кто предал свою расу и нацию!