Граф Рысев
Шрифт:
— Повадки егерей те же, — начал перечислять старик после очередной паузы, во время которой я терпеливо ждал, и даже ни разу не поторопил его с ответом. — Свинцовские егеря всегда так охоту организуют. Да по слухам нынешний барон, внучок того, с кем Сергей Ильич силушкой мерился на кулаках, часто вслух говорил, что отомстит Рысевым за унижение своего клана. Что хоть на покровительнице нашей, но отыграется. Опять же рысь не просто подстрелили, а в кольцо взяли, поглумиться, видать, захотели. — У меня снова сжались кулаки, при этих словах, а зрение внезапно потеряло краски. Силуэты стали
— Правду бают, перед гибелью рысь-богиня наша благословила вас, ваше сиятельство, — пробормотал Захар. Интересно, что во мне изменилось, раз он пришёл к таким выводам? И тут я заметил своё отражение в оконном стекле, особенно затухающий блеск ярко-желтых светящихся глаз. Не знаю, как кому, а вот мне подобные фокусы организма не очень понравились. Если ночью такое зрение неплохо выручало, то днём только мешало. С другой стороны, кто я такой, чтобы отвергать дары рыси, или как там называется то, что со мной происходит.
— Это ничего, не впервые, — я отвернулся от окна и посмотрел на старика-егеря. — Ещё есть какие-нибудь причины обвинять Свинцовых?
— Да все, вроде, назвал. — Старик смотрел в мои глаза, как завороженный. Потом тряхнул головой. — Только его сиятельство граф, как и вы в сомнениях пребывает. Говорит, что верит моим доводом, шутка ли, сам же при подобном присутствовал. Но, на этот раз доказательств мало. Вот его сиятельство договор с управой и заключил, чтобы никаких нападок на Рысевых не было, ежели что. — Он замолчал и в гостиной воцарилась тишина.
— Это всё? — спросил я, оглядывая всех егерей по очереди. Мой взгляд остановился на молодом мальчишке, наверное, помладше меня. Он мялся и явно хотел что-то сказать, но в последний момент передумывал. — Говори, — я решил его сомнения, отдав приказ.
— Я не знаю, ваше сиятельство, как и сказать, — он вздохнул и затараторил. — Мы тела монстров дохлых убирали. Срезали с них всё ценное, не без этого, вот только их возле охотничьего домика было меньше, чем нам Тихон на словах передал. На две особи меньше. Может быть, это пустяк, но, кто знает? И по следам ничего нельзя было прочесть, там так всё истоптано было, свои следы с трудом различали.
Он замолчал, а я задумался. Мог ли Тихон ошибиться, считая туши? Да запросто, мы в спешке драпали оттуда, почти в темноте, мало ли что кому показалось. А если не показалось? Если тела монстров и правда кто-то упёр? Сдаётся мне, что этот наглый тип имеет отношение к напавшим на меня. От всех вопросов, которые заполняли мою многострадальную головушку, она опять заболела, да так, что я глаза закрыл и зубы стиснул. Пора идти и хлебать чудо-зелье, потому что терпеть боль уже было невозможно.
— Спасибо вам, вы все превосходно потрудились, рысь гордится вами, — произнеся эту высокопарную речь, махнул рукой, намекая таким образом, что аудиенция окончена и теперь мне нужно в одиночестве переварить услышанное.
Тихон тонко почувствовал моё состояние и чуть ли ни пинками выпроводил егерей из гостиной. А потом бросился ко мне и помог сесть в кресло.
— Вот, ваше сиятельство, выпейте это, — к моим губам прижался уже знакомый флакон. Зелья что, по форме различаются? Потому что до меня только что дошло — флаконы не были подписаны.
Отогнав странную мысль, послушно выпил содержимое. Легче стало практически сразу. Посидев немного, привыкая к тому, что ничего не болит, я решил всё-таки обдумать то, что рассказали мне егеря.
Так, примем пока за рабочую версию, что меня пытался прикончить барон Свинцов, точнее, его люди. Мне не слишком понятна роль Соколовых. У Свинцова какой-то праздник, раз собралась толпа гостей? Соседи не поддерживают друг с другом отношений, поэтому никто из Рысевых понятия не имеет, что там происходит. И это значит что? Правильно, нужно самому поехать и посмотреть. Я ж не помню ни хрена. И кто сказал, что у нас ещё жив тот самый егерь-следопыт, который давнее происшествие сумеет связать с этим. Поэтому можно нанести визит барону, чисто по-соседски. Ну а что такого? И повод у меня имеется, портрет девице Соколовой преподнести. Она как раз гостит у соседа, да и портрет жалко, хорошо же получился, не выбрасывать же.
Всё, решено. Как только дед вернётся, поговорю с ним, и, если он подтвердит опасения егеря, то я тут же ему про свой план расскажу. Ну, а пока пойду, пожалуй, закончу портрет, а то неловко дарить неоконченным.
Глава 8
На этот раз я не отключался, а старался рисовать вдумчиво. Правда, в конце концов я снова впал в некий транс, вынырнув из которого увидел, что портрет готов. Портить его красками я не собирался. Как не собирался снимать с мольберта. Пускай себе висит. Для других набросков у меня куча чистых блокнотов имеется, и в карандашах дед вроде не ограничивал.
Посмотрев на часы, убедился, что глаза меня не обманывают и на улице темнеет не от того, что стало пасмурно, а от того, что наступил вечер. Ничего себе, сколько же я рисовал? Неудивительно, что поджилки трясутся. И глаза слипаются. Сев на кровать, прислушался к ощущениям.
Голова побаливала. Не болела, а именно побаливала, отдаваясь пульсацией в затылке. В голове роились обрывки мыслей, словно я случайно разворошил огромный в человеческий рост муравейник. Они наскакивали друг на друга, стремясь занять место покозырней, чтобы вылезти в итоге наружу и таким образом заявить о себе. А, может быть, это и не мысли вовсе, а музы. Шутка ли, столько времени у мольберта простоять. Нет, без муз здесь точно не обошлось. Я откинулся на спину и пошевелил голыми пальцами на ногах.
Как оказалось, процесс творения не шёл при таких низменных вещах, как носки. Ботинки я ещё в холле снял, когда со стрельбища в дом зашёл, под удивленными взглядами прислуги. Тапочки не нашёл, вот и приходилось ходить в носках. Правда, на меня смотрели так, словно я гораздо сильнее головой повредился, чем на самом деле. Мне же было фиолетово, как на меня смотрят. Я художник, я так хочу. Скорее всего, именно поэтому Тихон егерей в гостиной не оставил, да разуться заставил, прежде, чем в дом войти. Мало того, они пока меня ждали, портянки поменяли. Во как молодого графа уважают.