Граф в законе (сборник)
Шрифт:
Нац Стивом почтительно вырос официант.
— Вот что, милый, — деловито заговорил он. — Закуска на твое усмотрение… Мне водочки, лучше «Смирновской». Ему, — он указал пальцем на Мишку, — приличное виски… А тебе, Илья?
— Минеральную.
— Завязал?
— Отучили.
— Все, милый. — Стив отмахнулся от официанта, как от надоедливой попрошайки, и, коротко глянув на Илью, начальственно бросил: — Рассказывай!..
Илья смущенно заморгал, прикусил нижнюю губу, точно его уличили в чем-то постыдном. Спросил растерянно:
— Что, собственно, рассказывать?
— Как здесь оказался, — жестко давил Стив.
— Сбежал…
— Как?! — ахнул Мишка, и в глазах
На лице Стива ничего не отразилось, он сосредоточенно вертел пальцами хрустальную солонку.
— Захотелось умереть не в тюремном госпитале, а под родными соснами, — начал было Илья, но Стив прервал его:
— Без лирики!
— Хорошо. Можно и без лирики. Пристала ко мне какая-то гнусная восточная зараза, и стал я подопытным кроликом. Приехал из областной клиники маститый профессор полюбоваться моей редкой болезнью. Обрадовался, точно я вручил ему Нобелевскую премию, и уговорил тюремное начальство возить меня в его клинику на исследования. Не знаю, что он со мной делал, но через месяц я почувствовал себя лучше, правда, скрывал это, все изображал больного. В машине возле меня поначалу медсестра сидела. А потом она стала ездить в кабине с шофером. Последний раз, как выехали из тюремных ворот, я сполз с носилок и стал дверную ручку дергать… Дергал, дергал — дверь и открылась. Ну я и выпрыгнул на дорогу…
С минуту над столом висело молчание, напряженное, тревожное. Нарушил его Стив:
— А нас зачем пригласил?
— Денег попросить. Много лет работали вместе… Надеюсь…
— Сколько?
— Тысяч пятьсот.
— Так мало? — Стив был явно удивлен.
— Хватит. Я не пью. Жена и дочь уехали куда-то перед судом. Не осуждаю их. Лучше быть подальше от мужа и отца, которого судят за двойное убийство. — Он глянул на Стива, добавил горестно: — Да и жить-то мне осталось всего семь дней… Хватит…
— Добровольно решил уйти в мир иной? — За сочувственными словами Мишки скрывалась злая ирония.
— Нет, — спокойно ответил Илья, — Конечно, я блуждающий, никому не нужный в этом мире огонек. Но на самоубийство не отважусь… Так судьба распорядилась… Осталось семь дней, восьмого сентября ударит молния, и меня нет…
— Профессор сказал? — полюбопытствовал Мишка.
— Я сам определил.
— Сам? — самодовольная, ядовитая ухмылка скривила Мишкины губы. — Ты что, ясновидцем стал?
Илья не принял его легкого тона, ответил так же полузадумчиво:
— Почти угадал… Я же психолог по образованию.
— При чем тут психология? — откликнулся Стив и тут же потребовал: — Объясни!
— Коротко это не объяснишь, — нехотя произнес Илья, — но, если ты просишь, попробую…
В студенческие годы психология казалась нам высшим инструментом познания человека, ключом к разгадке тайн всех верований, всех философских изысканий. Мы тогда увлекались метафизикой, спиритизмом, занимались хиромантией… А позже стали чуть ли не теоретиками парапсихологии. Со временем коммерческие дела отвлекли меня от этих забав… А вот в тюрьме появилось время для размышлений, и я вдруг понял, что это не забава, а слепые, интуитивные поиски причин сверхъестественного, что нередко бывает в жизни. И вот тогда я пришел к выводу: случайное проявление сверхъестественного — отнюдь не случайность, а закономерность нашего бытия. Просто сверхъестественное не познано до конца, поэтому и отвергается с ходу. Мы пропитаны консерватизмом, мы рабы своих привычек, традиций, и нам уютно с ними, как в старой обжитой квартире.
— Так это и есть твое открытие? — не удержался от ехидства Мишка.
— Можно считать, что открытие. Я привел в систему многое из того, что узнал раньше, и увидел: все случайное, сверхъестественное так же логично и буднично, как таблица умножения.
Мишка с наигранным пафосом пожал Илье руку.
— Поздравляю! Значит, ты открыл психологическую таблицу умножения…
— Помолчи! — прервал его Стив и, повернувшись к Илье, кивнул нетерпеливо: — Давай-ка ближе к делу!..
— Хорошо, — согласился Илья. — Сестра Александра Пушкина, Ольга Сергеевна, несколько лет занималась хиромантией. И вот однажды Пушкин уговорил ее посмотреть его руку. Она долго разглядывала ладонь брата, наконец не выдержала, расплакалась: «Зачем, Александр, принуждаешь сказать тебе, что боюсь за тебя? Грозит тебе насильственная смерть и еще не в пожилые годы». Это факт. Другой пример. Сохранились отпечатки ладоней Маты Хари. Ее смерть была предсказана за одиннадцать лет до казни. Далее. Императору Домициану точно указали день и да-а-же час его смерти. Отец Александра Македонского, царь Филипп, оказался бессильным против приговора оракула… Могу приводить примеры до бесконечности. Что это означает? Совпадение? Нет, ответ вы найдете в оккультизме и парапсихологии. Хироманты, например, считают, что самые надежные предсказания — это предсказания случайной смерти. Они сбываются на сто процентов.
— На сто? — откровенно не поверил Мишка.
— Да, — твердо сказал Илья, — Это самый легкий вид пророчества. А если добавить к знаниям хиромантии еще и знание парапсихологии, то можно иногда определить не только день, но и час смерти…
Угрюмо молчавший Стив, то ли внимательно слушавший, то ли думавший о чем-то своем, заметил презрительно:
— Хватит молоть чушь! Эти бредни всем известны. Никто не может угадать, когда человек уйдет из жизни. Только Бог. Им все предопределено…
— Верно. Предопределено, — согласился Илья. — Я, к сожалению, не могу сказать, кем или чем предопределено… Но уверен — Богу это невыгодно. Он создан человека. Он приставил к нему ангела-хранителя, чтобы уберечь эту ценность. Он дал ему неотразимую систему охраны, благодаря которой каждый должен дожить до старости. А случайная ранняя смерть — это болезнь. Болезнь центра самосохранения… Ее вызывают другие, неведомые силы…
— Неведомые даже тебе? — ехидно полюбопытствовал Мишка.
— Даже мне. Я только могу определить, когда наступит смерть… Хотите подтверждение?
Он вытянул из кармана сложенный вдвое листок бумаги.
— Три месяца я провел в омской тюрьме. А позже, когда меня переслали в Вятку, получил из Омска письмо от одного очень хорошего врача… Прочитайте.
Отстранив протянутую Мишкину руку, Стив сам взял пожелтевший листок, начал читать вслух:
«Уважаемый Илья!
Ваши предсказания сбылись с фантастической точностью. Все трое умерли в те самые дни и часы, которые вы им определили! Простите, тогда я не поверил вашим словам… Но сейчас чувствую себя безмерно виноватым. Простите!
Вы уникум! Вы находка для медицины! Не скрывайте своих удивительных возможностей, они могут принести огромную пользу людям… Восхищаюсь Вами
В. Самойлов».
Мишка, приблизившись к Стиву, шепнул громко, заговорщически:
— Он пророкоубийца!
— Вернее — пророкомученик, — спокойно возразил Илья. — Для меня эти знания — адские муки.
— Бедный Илья-пророк, бедный великомученик!
— Заткнись, Мишка! — вконец разозлился Стив, угрюмо и сосредоточенно разглядывая письмо тюремного врача. Но Мишка уже не мог сидеть спокойно, не мог молчать. Все в нем ожило — от лихорадочно заблестевших глаз до подрагивающих кончиков пальцев.