Графиня де Монсоро. Том 1
Шрифт:
– Нет, – сказал герцог, – я не могу вас простить; и должен быть строгим не ради себя самого, бог мне свидетель. Дело не во мне, а в отце, одетом в траур, отце, доверием которого бесстыдно злоупотребили и который требует вернуть ему дочь. Дело в женщине, которую вы принудили выйти за вас замуж. Эта женщина вопиет о возмездии. Дело в том, что первейший долг принцев – справедливость.
– Монсеньер!
– Я сказал: справедливость – первейший долг принцев, и я
– Если справедливость, – возразил Монсоро, – первейший долг принцев, то благодарность – первейшая обязанность королей.
– Что вы хотите этим сказать? – Я хочу сказать, что король никогда не должен забывать, кому он обязан своей короной. А вы, монсеньер…
– Ну?..
– Государь, своей короной вы обязаны мне.
– Монсоро! – гневно воскликнул герцог, охваченный ужасом еще большим, чем при первых атаках главного ловчего. – Монсоро! – повторил он тихим и дрожащим голосом. – Значит, вы хотите изменить королю точно также, как вы изменили принцу?
– Я верен тому, кто меня поддерживает, государь! – сказал Монсоро, все более повышая голос.
– Презренный…
И герцог снова бросил взгляд на портрет Бюсси.
– Я не могу! – сказал он. – Вы честный дворянин, Монсоро, вы поймете, что я не могу одобрить ваши действия.
– Почему, монсеньер?
– Потому что они позорят и вас и меня… Откажитесь от этой женщины. Ах, любезный граф, пойдите еще на одну жертву. За это я сделаю для вас, мой дорогой граф, все, что вы попросите…
– Значит, ваше высочество все еще любит Диану де Меридор?.. – спросил Монсоро, бледнея от ревности.
– Нет! Нет! Клянусь вам, нет.
– Но что же тогда смущает ваше высочество? Она моя жена, а разве в моих жилах течет не благородная кровь? И кто посмеет совать нос в мои семейные тайны?
– Но она вас не любит.
– Кому какое дело?
– Сделайте это ради меня, Монсоро.
– Не могу.
– Тогда… – сказал принц в страшной нерешительности. – Тогда…
– Подумайте хорошенько, государь. Услышав этот титул, герцог вытер пот, тотчас выступивший у него на лбу.
– Вы меня выдадите?
– Королю, отвергнутому ради вас? Да, ваше величество. Ибо если мой новый государь посягнет на мою честь, на мое счастье, я возвращусь к старому.
– Это бесчестно.
– Верно, государь, но я люблю так сильно, что не остановлюсь перед бесчестием.
– Это подло.
– Да, ваше величество, но я люблю так сильно, что не остановлюсь перед подлостью.
Герцог сделал движение к Монсоро, но граф удержал его одним взглядом, одной улыбкой.
– Монсеньер, убив меня, вы ничего не добьетесь, – сказал он. – Есть тайны, которые всплывают вместе с трупами! Останемся же каждый на своем месте, вы – королем, исполненным милосердия, а я – самым смиренным из ваших подданных.
Герцог ломал себе пальцы, вонзал ногти в ладони.
– Полноте, полноте, мой добрый сеньор, сделайте что-нибудь для человека, верно служившего вам во всем. Франсуа встал.
– Чего вы просите? – спросил он.
– Ваше величество…
– Несчастный! Ты хочешь, чтобы я тебя умолял?
– О! Монсеньер!..
Монсоро поклонился.
– Говорите, – пробормотал Франсуа.
– Монсеньер, вы даруете мне прощение?
– Да.
– Монсеньер, вы помирите меня с бароном де Меридор?
– Да, – сказал герцог, задыхаясь.
– И вы почтите мою супругу улыбкой в тот день, когда она появится при дворе королевы, куда я хочу иметь честь ее представить?
– Да, – сказал Франсуа. – Это все?
– Больше ничего, монсеньер.
– Идите. Я даю вам слово.
– А вы, – шепнул Монсоро в самое ухо герцога, – вы сохраните трон, на который я вас возвел! Прощайте, государь.
На этот раз он говорил так тихо, что его слова прозвучали в ушах принца сладчайшей музыкой.
«Мне остается только выяснить, – подумал Монсоро, – от кого герцог все узнал».
Глава 36.
О ТОМ, КАК ПРОХОДИЛ БОЛЬШОЙ КОРОЛЕВСКИЙ СОВЕТ
Желание графа де Монсоро, высказанное им герцогу Анжуйскому, исполнилось в тот же день: граф представил молодую супругу двору королевы-матери и двору королевы.
Генрих лег спать в дурном настроении, так как господин де Морвилье предупредил его о том, что на следующий день следовало бы собрать Большой королевский совет.
Король ни о чем не спросил канцлера. Час был уже поздний, и его величество клонило ко сну. Для совета выбрали самое удобное время с тем, чтобы не помешать ни сну, ни отдыху короля.
Почтенный государственный муж в совершенстве изучил своего повелителя и знал, что, в отличие от Филиппа Македонского, Генрих III, когда он не выспался или проголодался, слушает доклады недостаточно внимательно.
Он знал также, что Генрих, страдающий бессонницей, – не спать самому, таков уж удел человека, который должен следить за сном других, – среди ночи непременно проснется, будет думать о предстоящей аудиенции и на заседании совета отнесется ко всему с должным вниманием и полной серьезностью.