Графиня де Монсоро. Том 1
Шрифт:
– Да, допустим, она позаботилась о такой предосторожности, тем не менее, будь она даже хитра, как сам дьявол, наверное, она все же сболтнула вам что-нибудь, назвала какое-то имя?
– Никакого.
– Может быть, вы сами что-нибудь приметили?
– Только то, что можно приметить пальцами, приученными в иных случаях заменять глаза, то есть – дверь, обитую гвоздями, прихожую за дверью, в конце прихожей – лестницу.
– Слева?
– Вот именно. Я даже сосчитал ступеньки.
–
– Двенадцать.
– И потом сразу вход?
– Думаю, что сначала коридор: открывали три двери.
– Хорошо.
– А потом я услышал голос. Ах, на сей раз это был голос госпожи, такой нежный и мелодичный.
– Да, да. Это был ее голос.
– Конечно, ее.
– Ее, ее, клянусь вам.
– Вот уже кое-что, в чем вы можете поклясться. Дальше меня втолкнули в комнату, где лежали вы, и разрешили снять повязку.
– Все так.
– И тогда я вас увидел.
– Где я был?
– Вы лежали на постели.
– На постели с занавесками из белого шелка в золотых цветах?
– Да.
– А стены комнаты были покрыты гобеленами?
– Правильно.
– А на потолке написаны фигуры?
– Точно так, а в простенке между окнами…
– Портрет?
– Вот именно.
– Женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати лет?
– Да.
– Блондинки?
– Да, несомненно.
– Прекрасной, как ангел?
– Еще прекрасней!
– Браво! Ну и что вы сделали?
– Я вас перевязал.
– И отлично перевязали, даю слово!
– Старался, как мог.
– Превосходно перевязали, просто превосходно, милостивый государь, сегодня утром рана почти закрылась и стала розовой.
– Это благодаря бальзаму, который я составил; на мой взгляд, он отлично действует, ибо, не зная, па ком мне его испробовать, я не раз протыкал себе кожу в самых различных местах тела, и – честное слово! – через два-три дня дырки уже затягивались.
– Любезный господин Реми, – воскликнул Бюсси, – вы замечательный человек, я полон всяческого расположения к вам… Но дальше, что было дальше? Рассказывайте.
– Дальше вы снова потеряли сознание. Голос спросил меня, как вы себя чувствуете.
– Откуда он спрашивал?
– Из соседней комнаты.
– Значит, самой дамы вы не видели?
– Нет, не видел.
– Что вы ей ответили?
– Что рана не опасна и через двадцать четыре часа затянется.
– И она была довольна?
– Ужасно. Она воскликнула: «Боже мой, какое счастье!».
– Она сказала: «Какое счастье!»? Милый господин Реми, я вас озолочу. Ну дальше, дальше.
– Вот и все, никакого дальше. Вы были перевязаны, и мне уже ничего не оставалось там делать. Голос сказал мне: «Господин Реми…» – Голос знал ваше имя?
– Конечно, все из-за того несчастного, которого проткнули ножом. Помните, я вам говорил?
– Верно, верно; итак, голос сказал: «Господин Реми…» – «Будьте до конца человеком чести, не подвергайте опасности бедную женщину, поддавшуюся чувству сострадания; завяжите себе глаза, позвольте отвести вас домой и не пытайтесь подглядывать по дороге», – Вы обещали?
– Я дал слово.
– И вы сдержали его?
– Как видите, – простодушно ответил молодой человек, – иначе я не искал бы дверь.
– Ладно, – сказал Бюсси, – это великолепная черта характера, показывающая, что вы галантный кавалер, и хотя внутри у меня все кипит от злости, я не могу не сказать: вот моя рука, господин Реми.
И восхищенный Бюсси протянул руку молодому лекарю.
– Сударь! – воскликнул пораженный Реми.
– Примите, примите ее, вы достойны быть дворянином.
– Сударь, – сказал Реми, – я вечно буду гордиться тем, что имел честь пожать руку отважному Бюсси д'Амбуазу. А пока что совесть моя неспокойна.
– Это почему же?
– – В кошельке оказалось десять пистолей.
– Ну и что?
– Это слишком много для лекаря, которому больные платят за визит пять су, а то и совсем ничего не платят, и я разыскивал дом…
– Чтобы вернуть кошелек?
– Вот именно.
– Любезный господин Реми, вы чересчур щепетильны, клянусь вам; эти деньги вы честно заработали, они ваши по праву.
– Вы думаете? – с явным облегчением спросил Реми.
– Я отвечаю за свои слова, но дело в том, что расплачиваться с вами следовало вовсе не этой даме, ведь я ее не знаю, и она меня тоже.
– Вот еще одна причина вернуть деньги. Сами видите.
– Я хотел вам сказать только, что и я тоже, и я ваш должник.
– Вы мой должник?
– Да, и я расквитаюсь с вами. Чем вы занимаетесь в Париже? Давайте рассказывайте. Поверьте мне ваши тайны, любезный господин Реми.
– Чем я занимаюсь в Париже? Да, в сущности, ничем, господин граф, но я мог бы кое-чем подзаняться, имей я пациентов.
– Ну что же, вам очень повезло; для начала я вам доставлю одного пациента: самого себя. Поверьте, у вас будет большая практика! Не проходит дня, чтобы либо я не продырявил самое прекрасное творение создателя, либо кто другой не подпортил великолепный образчик его искусства в моем лице. Ну как, согласны вы заняться штопанием дыр, которые будут протыкать в моей шкуре, или тех, которые я сам проткну в чьей-нибудь оболочке?