Графиня Солсбери
Шрифт:
Однажды с рыбной ловли на реке Айрин возвращался мальчик, наловивший много форели, которую он нес в корзине; у ворот города Эр он встретил трех солдат; те подошли к нему, желая отнять рыбу; тогда он сказал, что, если они голодны, он охотно поделится с ними, но весь улов не отдаст. Вместо ответа один из англичан хотел взять корзину; в это мгновение подросток нанес ему по голове такой сильный удар ручкой удочки, что тот упал замертво; сразу выхватив у него меч, мальчик так умело вступил в схватку с двумя другими солдатами, что обратил их в бегство и принес домой весь улов, половину которого предлагал англичанам. То был Уильям Уоллес.
Спустя шесть лет после этого происшествия по рынку Ланарка шел молодой человек, держа под руку жену; он был одет в костюм очень тонкого зеленого сукна, на поясе у него висел богатой работы кинжал; у выхода на улицу перед ним возник англичанин и преградил путь, сказав, что сильно удивлен, как это шотландский раб смеет носить столь аристократические одежды и такое прекрасное оружие. Поскольку молодой человек был, как мы уже сказали, с женой, он ограничился тем, что оттолкнул англичанина, чтобы тот дал им пройти. Англичанин, сочтя этот жест оскорблением, схватился за рукоять меча; но он не успел выхватить его из ножен и упал, сраженный ударом кинжала в грудь. Тогда все англичане, что находились на площади, бросились к тому месту, где разыгралась эта быстрая, как проблеск молнии, сцена; однако самый близкий к молодому человеку дом принадлежал шотландскому дворянину, и тот открыл убийце дверь и укрыл у себя; пока английские солдаты разбивали дверь, он вывел молодого человека в сад, откуда тот пробрался в дикую, скалистую долину Кэртленд-Крэгс, где враги даже не пытались преследовать беглеца. Однако, повелев обрушить на невинных кару, которая не могла настигнуть виновного, комендант Ланарка по имени Хейзелригг объявил молодого человека вне закона, сжег его дом, приказал зарезать его жену и слуг. Изгнанник, стоя на высокой горе, видел пламя и слышал вопли; при зареве пожара и стонах убиваемых он поклялся вечно мстить Англии. Этот молодой человек был Уильям Уоллес.
Вскоре в городе заговорили о дерзких вылазках против англичан, что предпринимал в окрестностях главарь изгнанников, собравший значительный отряд людей, объявленных, как и он, вне закона, и нигде не дававший пощады ни одному врагу. Однажды утром горожане узнали, что самого Хейзелригга настигли в его доме, оставив в его груди кинжал с надписью «Поджигателю и убийце». После этого ни у кого больше не осталось сомнений, что и это смелое нападение — дело рук главаря изгнанников. Против него высылались отряды солдат, но те неизменно терпели поражения; и каждый раз, узнавая о разгроме какого-нибудь нового соединения англичан, шотландское дворянство выражало по этому поводу открытую радость, ибо ненависть, которую они испытывали к победителям, для последних уже давно перестала быть тайной. Поэтому англичане решились на крайнюю меру. Под предлогом, будто они желают посоветоваться с шотландскими дворянами о делах страны, губернатор провинции предложил всей знати западных провинций собраться в амбарах Эра; это был длинный ряд обширных строений, где монахи из соседнего аббатства зимой хранили зерно; с наступлением лета они стояли почти пустыми. Дворяне, ничего не подозревая, съехались на этот сбор; им предложили заходить парами во избежание беспорядка. Это предложение показалось им столь естественным, что они ему подчинились; но на всех потолочных перекладинах были привязаны веревки; солдаты держали в руках веревки, на концах которых были сделаны скользящие петли, и, по мере того как шотландские дворяне заходили в амбар, на шею им накидывали петлю и молниеносно вздергивали их вверх. Операция была проделана так умело, что ни один вскрик не предупредил тех, кто стоял снаружи, о судьбе заходивших внутрь. Все шотландцы зашли в амбары, и все они были задушены.
Через месяц после этой расправы, когда английский гарнизон, попировав весь день, расположился на ночлег в тех же самых амбарах, где таким гнусным и подлым способом уничтожили множество шотландских дворян, из одного наиболее бедного в городе дома вышла старуха и, подобравшись к амбарам, мелом пометила двери тех из них, где спали англичане; никто не застиг ее за этим занятием, и она спокойно удалилась. Вслед за этим с горы спустился отряд вооруженных людей, и каждый человек нес связку веревок; эти люди очень внимательно осмотрели двери снаружи, завязав веревками те, на коих были кресты; потом, когда эта работа была сделана, какой-то человек, казавшийся их главарем, обошел дом за домом, проверяя, крепко ли затянуты узлы, а за ним следовала вторая группа людей, неся снопы соломы и рассыпая ее под дверями и окнами. Закончив обход и обложив все строения легковоспламеняющимся материалом, главарь поднес огонь. Когда англичане внезапно проснулись, они оказались со всех сторон охвачены пламенем, ибо амбары были деревянные. Первым порывом англичан было бежать к дверям, однако двери были заперты. Тогда они ударами топоров и мечей разбили их; но снаружи их ждали шотландцы, стоявшие словно железная стена за огненной стеной: они отбрасывали англичан в огонь или приканчивали их на месте. Тут кое-кто из англичан вспомнил о потайной двери, ведущей в монастырь, и бросился туда; то ли предупрежденные заранее, то ли разбуженные шумом, монахи поняли, что происходит, и вместе с настоятелем Эрского аббатства поджидали беглецов у входа в монастырь, набрасываясь на них с обнаженными мечами и заталкивая назад в амбары. В эту минуту обрушились крыши и все живые люди, что еще уцелели в строениях, были раздавлены теми же балками, на которых вешали шотландцев, за чью смерть главарь изгнанников так чудовищно отомстил. Этот главарь, конечно же, был Уильям Уоллес.
Эта операция стала сигналом к всенародному восстанию: шотландцы избрали своим вождем того, кто — единственный из них — не отчаивался в спасении отечества, ибо он, хотя и не был самым знатным из сеньоров Шотландии, бесспорно являлся самым храбрым. Но, едва Уоллес успел собрать три-четыре тысячи солдат, ему пришлось вступить в бой. Граф Суррей вместе с главным казначеем Крессингемом вели против него крупную армию.
Уоллес разбил лагерь на северном берегу реки Форт, близ города Стерлинга, потому что в этом месте через реку, уже очень широкую — в четырех-пяти льё отсюда она впадала в Эдинбургский залив, — был перекинут узкий и длинный деревянный мост. Заняв эту позицию, он поджидал англичан.
Последние не заставили себя ждать: в тот же день Уоллес увидел, как они идут вперед на южном берегу Форта. Суррей, будучи опытным полководцем, сразу же оценил преимущество позиции Уоллеса и отдал приказ остановиться, чтобы отсрочить битву; но Крессингем, духовное лицо и казначей, который должен был бы предоставить наместнику Шотландии, известному искусному стратегу, право принимать все меры, кои тот сочтет нужными, въехал верхом в гущу солдат, крича, что долг полководца заключается в том, чтобы сражаться всюду, где встретится враг; после чего английская армия, воодушевившись, громкими криками потребовала дать сражение.
Суррей был вынужден трубить сигнал к наступлению, и авангард под командованием Крессингема (подобно всем священнослужителям того времени, он решительно пускал вход меч и копье) начал переправляться по мосту и развертываться на другом берегу.
Этого и ждал Уоллес. Едва увидев, что половина английской армии перешла на его берег, а мост позади нее забит войсками, он дал сигнал к атаке, лично ведя в наступление шотландцев. Все английские солдаты, перешедшие мост, были убиты или взяты в плен; все, кто находился на мосту, были смяты, сброшены в воду и утоплены. Суррей понял, что остатки его армии погибнут, если он не примет важного решения: он приказал поджечь мост, пожертвовав одной частью своих людей ради спасения другой, ведь если бы шотландцы переправились через реку, то они застигли бы своих врагов в таком смятении, что, вероятно, за день покончили бы со всей армией.
Крессингема отыскали среди мертвецов, но ненависть, которую он вызывал, оказалась столь велика, что шотландцы, нашедшие его труп, срезали с него кожу полосками, пуская их на ремни и подпруги для своих лошадей.
Суррей же, поскольку располагал еще значительными силами, отступил в глубь Англии и двигался очень быстро, так как не хотел, чтобы весть о поражении обгоняла его. В итоге он переправился через Твид, приведя обратно в Англию остатки армии. По мере отхода англичан население поголовно поднималось на борьбу, и не прошло двух месяцев, как все замки и крепости снова перешли во власть шотландцев.
Эдуард I узнал об этих событиях во Фландрии и тотчас вернулся в Англию. Творение его честолюбия рухнуло сразу. Эдуарду I пришлось потратить годы хитростей и переговоров, чтобы покорить Шотландию, а потерял он ее после одной битвы. Вот почему, ненадолго задержавшись в Лондоне, он принял из рук Суррея остатки его войск, сформировав из них ядро значительной армии, и сам отправился усмирять мятежников.
Тем временем Уоллес был назначен протектором; но дворяне, считавшие его способным на то, чтобы мечом освободить Шотландию, тогда как сами они еле-еле осмеливались защищать ее словом, решили, что он слишком низкого происхождения, чтобы управлять страной, и отказались его поддерживать. Уоллес воззвал к народу, и к нему примкнуло множество горцев. Хотя его армия была слабее армии Эдуарда по числу солдат, в оружии и воинской тактике, Уоллес, уверенный, что в создавшемся положении самое худшее — отступление, смело пошел навстречу королю и столкнулся с его армией под Фолкерком 22 апреля 1298 года.
Обе армии выглядели совершенно по-разному. Армия Эдуарда, набранная из всего дворянства и рыцарства королевства, двигалась вперед на великолепных конях, которых рыцари получали из великого герцогства Нормандского, а с флангов ее окружали грозные лучники — каждый из них нес в сумке дюжину стрел и бахвалился, будто у него на поясе болтается жизнь дюжины шотландцев. Армия же Уоллеса едва насчитывала пять сотен всадников и немного лучников из Эттрикского леса, находящихся под началом сэра Джона Стюарта из Бонхилла; остальную часть солдат составляли горцы, плохо защищенные от стрел кожаными латами; горцы шли тесно сомкнутым строем, и их прижатые друг к другу длинные пики казались движущимся лесом. Выйдя на место, где он решил дать сражение, Уоллес приказал остановиться и, обратившись к воинам, сказал: