Графиня Солсбери
Шрифт:
— А если я не желаю отдавать своего коня, что ты сделаешь? — спросил шотландец.
— Клянусь, отберу его силой! — воскликнул Уильям.
Шотландец ухмыльнулся и, ничего не ответив, ткнул быков острием копья. Уильям же, решив, что продолжать разговор бесполезно, прицелился в него из лука; шотландец, заметив враждебный маневр молодого рыцаря и предвидя неприятные последствия его, проворно спрыгнул с коня и, схватив быка за хвост (перед этим так же поступил его товарищ), прикрываясь, как щитом, телом животного, продолжал двигаться вперед.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Уильям над этой уловкой. — Кажется, моя лошадь будет стоить мне двух стрел — это больше, чем я рассчитывал. Но она
Сказав это, он медленно поднял левую руку, потом двумя пальцами правой руки потянул на себя тетиву, как будто хотел свести вместе концы лука; какое-то мгновение он стоял неподвижно, словно каменное изваяние лучника, и вдруг просвистела стрела — больше чем наполовину она вошла в плечевую впадину одного из быков, что служили шотландцам живыми щитами.
Смертельно раненное животное сначала остановилось, дрожа всем телом, потом, издав страшный рев, бросилось вперед так стремительно, что с ним не могла бы сравниться самая резвая лошадь; но шагов через тридцать передние ноги быка подкосились и он рухнул на колени; задние ноги подталкивали его, он рыл рогами землю и в конце концов, навалившись всей тяжестью на стрелу, сам вонзил ее по самое оперенье себе в грудь; это были последние мгновения его агонии: задние его ноги тоже подкосились, он упал, попытался встать, но снова свалился, вытянул шею и, жалобно проревев, издох.
Все произошло мгновенно, но Уильям все-таки успел вытащить из колчана вторую стрелу и снова зарядить лук. Предосторожность была нелишней, потому что шотландец, оставшись беззащитным, вскочил на коня и бросил его прямо на молодого рыцаря; Уильям снова поднял свой смертоносный лук, но его противник так низко пригнулся к шее лошади, что даже самый искусный стрелок не смог бы попасть в человека, без риска поразить животное. Уильям было собрался отбросить лук и взяться за меч, как лошадь, приблизившись к туше мертвого быка, испугалась, отскочила в сторону и подставила под стрелу бок всадника; одного мига оказалось достаточно для зоркого и меткого глаза молодого рыцаря — и шотландец упал, пронзенный стрелой навылет. Заржав, перепуганная лошадь, помчалась вперед, но когда она оказалась от Уильяма шагах в десяти, он по-особому свистнул (таким условным сигналом шотландские всадники обычно подзывают своих полудиких лошадей, что пасутся в горах); лошадь, заслышав знакомый свист, остановилась и повела ушами. Подходя к ней, Уильям снова свистнул; лошадь, не пытаясь бежать, покорно ждала нового хозяина, и он одним прыжком вскочил в седло, направив ее прямо на второго шотландца; тот, будучи ранен, упал на колени и запросил пощады.
— Я тебя не трону, — сказал Уильям. — Ведь если мне нужна лошадь, то нужен и гонец. Клянись, что честно исполнишь мое поручение, и я пощажу тебя.
Солдат принес клятву.
— Хорошо, — сказал Уильям. — Сначала ты пойдешь к Давиду Шотландскому и скажешь ему, что Уильям Монтегю, комендант замка Уорк, сегодня ночью пробрался через его лагерь, а ты встретил меня, когда я направлялся в Берик просить помощи у короля Эдуарда; скажешь ему также, что я убил твоего товарища и ранил тебя. Потом пойдешь к Дугласу и скажешь, что Уильям слышал о вызове и принимает его, и, предполагая, что Дуглас не станет ждать его возвращения, сам берется прийти к нему и назвать вид оружия, место, условия поединка. Наконец, ты прикончишь второго быка, чтобы ни ты и никто из шотландской армии не воспользовался его мясом. Теперь вставай и исполняй все, что я тебе сказал, — ты свободен.
Сказав это, Уильям Монтегю пустил коня в галоп и скакал так быстро, что всего через пять часов увидел перед собой стены города Берик. Здесь он нашел короля Эдуарда, успевшего уже собрать значительную
Король, узнав о грозящей графине опасности, отдал приказ готовиться к походу. Вечером того же дня армия выступила; она состояла из шести тысяч латников, десяти тысяч лучников и шестидесяти тысяч пехотинцев. Но на полпути король не смог вынести той медлительности, с которой из-за пехоты они продвигались вперед. Поэтому он приказал отобрать тысячу конных латников среди самых храбрых рыцарей, а тысяче пеших лучников повелел держаться за гривы лошадей и, встав вместе с Уильямом Монтегю во главе этого маленького отряда, устремился вперед, пустив коня резвой рысью. Незадолго до рассвета Уильям, увидев туши мертвых быков, узнал место, где вчера дал бой двум шотландцам. Спустя час, когда засверкали первые лучи солнца, англичане вышли на возвышенность, откуда были видны замок и его окрестности; но, как и предвидел Уильям, шотландцы не стали ждать Эдуарда, и ночью Давид Брюс снял осаду: лагерь опустел.
Не успели они пробыть на холме и пяти минут, как Уильям Монтегю по оживлению на крепостных стенах понял, что их заметили, поэтому Эдуард и он пустили своих коней в галоп и в окружении только двадцати пяти рыцарей пересекли вражеский лагерь. Вскоре их приближение приветствовали громкие крики радости. Наконец, в ту минуту как они спешились, ворота раскрылись и графиня Солсбери в дивном наряде, как никогда красивая, вышла навстречу королю; она преклонила колено, чтобы воздать благодарность за то, что он пришел на помощь. Но Эдуард тотчас поднял графиню и, будучи не в силах говорить с ней — его сердце переполняла страсть, но он не смел ее высказать, — тихо пошел рядом с Аликс; они вошли в замок, держась за руки.
Графиня Солсбери сама провела короля в приготовленные для него богато убранные покои; но, несмотря на все эти заботы и знаки внимания, Эдуард продолжал хранить молчание; он лишь смотрел на нее таким пристальным и пылким взглядом, что смущенная Аликс, почувствовав, как ее лицо заливает краска стыда, мягко вынула свою руку из ладони короля. Эдуард вздохнул и, глубоко задумавшись, отошел к окну. Графиня, воспользовавшись свободой, чтобы пойти приветствовать других рыцарей и распорядиться насчет завтрака, вышла из комнаты, оставив Эдуарда в одиночестве.
В это время она увидела Уильяма: он выяснял у рыцарей подробности ухода шотландской армии. Раненый шотландец, вероятно, в точности выполнил его поручение, ибо около десяти часов утра защитники замка заметили, что в стане противника царит большое оживление. Сначала они высыпали на крепостные стены, думая, что враг намерен предпринять новый штурм, однако вскоре убедились, что приготовления эти преследуют совсем другую цель; горожане снова воспряли духом, когда поняли, что шотландцы узнали о подмоге, которая спешит к замку. В самом деле перед вечерней шотландская армия снялась с места и, будучи вне досягаемости английских лучников, прошла мимо замка, направляясь вверх по течению Твида, где находился брод. Осажденные подняли большой шум, трубя в трубы и ударяя в цимбалы, но Давид Брюс сделал вид, будто не слышит этого призыва к бою, и, когда стемнело, шотландская армия скрылась из виду.
Графиня подошла к Уильяму и присоединила свою благодарность к поздравлениям других; ведь молодой рыцарь, сколь бы неблагоразумным и дерзновенный он ни был, довел свое дело до победы благодаря необыкновенному мужеству и редкой удаче. Аликс пригласила его отдохнуть за завтраком, но Уильям отказался от приглашения своей прекрасной тетки, сославшись на усталость после долгой дороги. Предлог был вполне приемлемым, чтобы ему поверили или сделали вид, что поверили. Аликс настаивать не стала и вместе с гостями прошла в зал, где был сервирован стол.