Графиня Затерянных островов
Шрифт:
Ну вот, как я и предполагал, Георг, по-прежнему увлечённый только своей персоной, даже не заметил, чья кровь так ярко выражена в мальчике.
— А мальчик никого тебе не напоминает? — спросил я Георга, но получив лишь отрицательное покачивание головой, пригласил его внутрь замка. Там в крыле герцогини есть галерея и на одном из портретов изображены два подростка.
На входе в галерею встретили герцогиню с Алем.
— Фредерик, дорогой, ты совсем загонял себя, выглядишь уставшим — в голосе герцогини-матери звучала искренняя забота
— Мама, сейчас очень непростое время для страны, в ближайшие дни многое
И мы все вместе пошли по галерее, в которой висели портреты всех предков семьи Броди и их близких, и когда-то давно мама заказала семейный портрет, на который попал и Георг, который часто гостил в нашем замке и просто не мог остаться в стороне, пока мне приходилось позировать художнику. Вот перед этим портретом мы и остановились. Я попросил Аля встать рядом с портретом лицом к нам.
Георг сначала вопросительно взглянул на меня, я кивнул в сторону портрета. Потом взгляд его метнулся сначала на Аля, потом на портрет, потом снова на Аля, снова на портрет…
— «Кто твоя была твоя мать, Аль? Где ты родился?» — охрипшим голосом спросил Георг.
— Я родился уже в Брандте, там у нас был небольшой домик с мамой, начал рассказывать Альберт, — сама мама не из Брандта, но семья выгнала её, как только стало понятно, что она ждёт ребёнка. Сначала её хотели выдать замуж, но она отказалась, потому что ждала моего отца и тогда они её выгнали. Потом денег становилось всё меньше, а никто так за нами и не приехал, и нам пришлось переехать в Лурд, где мы сняли комнату, мама стала работать у трактирщика, потом мама заболела… и вскоре я остался один. Но мама мне говорила, что мой отец благородный господин и я тоже должен учиться и обязательно стать военным, для этого я должен поехать в столицу и поступить в военный интернат. Я встретил лорда Фредерика и вот я здесь.
Я смотрел на Георга и не верил своим глазам. Мой циничный друг плакал. Нет, слёз не было, но я видел, как плачут мужчины, сухими глазами, они плачут душой. Я видел и понимал, что он вспомнил ту женщину, которая вырастила его сына, пока он, забыв обо всём, рвался к трону. И ещё я видел, что он пока не готов броситься к Алю и признаться в том, что это он его отец, он тот, кто предал его и его мать… Ему нужно было время…Теперь у него нет короны, но у него есть зачем жить. Он поймёт это.
Замок герцогини Горевой. Иза
На вечер мы с герцогиней пригласили всех, кто был посвящён в то, что королевские артефакты не утеряны — и это мы с герцогиней, маршал Конрад и Фредерик Броди. Надо было решить, что мы можем сообщить Совету и кто должен остаться в Совете, а кто его покинуть. Да, и я по-прежнему не хотела быть королевой. Но прежде надо было решить вопрос с Канвой, которую мы поселили в замке. Здесь она жила уже примерно неделю, и за это время я успела понять, что эта молодая женщина достойная дочь своего отца и будет надёжной опорой своему брату.
Несмотря на то, что в совсем юном возрасте её обманом увезли из родной страны и заставили поверить в благородство там, где им не пахло, Канва ярко продемонстрировала, что способна на критическое мышление и самостоятельное принятие решений. Меня она подробно расспрашивала о брате, о том, что сейчас происходит в Панчале. После рассказа о моих приключениях в панчальских горах Канва стала ещё больше доверять мне, почему-то решив, что меня поддержали панчальские боги. Оказалось, что храм действительно существует, но открывается только избранному, поэтому мало кто может похвастать тем, что пережил ночь в храме. Блин, а я вот не знала, что это так опасно…
Вот и сегодня мы завтракали вместе с Канвой в её покоях. Мы довольно быстро нашли с девушкой общий язык, особенно после того, как я попросила её называть меня просто Иза. Она обрадовалась и тоже попросила называть её по имени. Ещё больше мы сблизились, когда Канва узнала, что план, благодаря которому она узнала о предательстве Сторми, был воплощён при моём непосредственном участии. И даже то, что вместо девушки ей прислуживал Ганеш, не послужило поводом для обиды. Всё-таки когда люди переживают настоящие трагедии, это меняет их восприятие жизненных ситуаций, ко многим вещам начинаешь относиться проще.
— Канва, ты уже решила, когда поплывёшь в Панчалу?
— Я не знаю, Иза, ждут ли там меня
— Конечно, ждут, твой брат будет счастлив увидеть тебя
— Я много лет жила с убийцей моей семьи, мой брат убьёт меня и будет прав
— Да нет же, твой брат цивилизованный человек… — осекалась я и поняла, что ничего я не знаю про менталитет панчальцев, а особенно их правителей. Я вспомнила, с каким пренебрежением Ашок говорил о смертной казни, когда я решила выкупить Ганеша.
— Постой, Канва, ты всерьёз уверена, что тебя ждёт смерть от руки брата? Но предатель и убийца Сторми же наказан! Ты смыла позор его кровью! Давай не будем спешить отправлять тебя в Панчалу, сначала я напишу письмо и дождёмся ответа от Ашока.
— Но это же займёт много времени…не могу же я всё это время жить здесь, пользуясь гостеприимством герцогини или мне бы хотелось быть чем-то полезной
— Давай у неё и выясним, но я думаю, что герцогине будет приятно, что у неё в доме остановилась принцесса Панчалы. И постарайся не забивать свою голову дурными мыслями.
Канва только грустно посмотрела на меня. Но после завтрака я потащила её в оранжерею, где любила проводить время герцогиня с сыном.
— Ваше сиятельство, леди Софи, доброе утро — поприветствовала я герцогиню и её сына, — можно к вам присоединиться? Канва, скромно потупившись, стояла у меня за спиной.
— Конечно, молодые леди, мы с Иваном будем рады вашему обществу — улыбнулась нам герцогиня
— Я бы хотела с вами проговорить о дальнейшем пребывании Канвы в вашем доме — намеренно начала я главного вопроса, хотя и понимала, что для герцогини и её сына с моим появлением и теперь с появлением Канвы в доме жизнь «забила ключом».
Все те события, в которые она вместе с нами оказалась втянута, только положительным образом сказались и на самой герцогине, и на замке, которой «стряхнул пыль» и вместе со стремительно оживающей герцогиней, вдруг превратившейся из старухи, которая в большей степени напоминала мумии, в женщину серебряного возраста с живым и умным взглядом. Про Ивана я вообще молчу, когда я только приехала, его привозили на кресле одетым в костюмы одинакового чёрного цвета. А теперь, и мне показалось, что особенно после появления Канвы, Иван стал каждый день появляться в новом камзоле, сегодня, например, он был одет в камзол насыщенного изумрудного цвета, расшитый серебряной нитью и шейный платок на тон светлее.