Графиня
Шрифт:
– Нет у меня артефакта. Друг один подарок сделал. На ауре привязка. Никакого артефакта, никакой магии. Все просто. Мешок привязан к ауре моей. А где именно – не скажу. Секрет девичий, – ага, вот так. В каждой женщине должна быть изюминка. А у меня вот мешок. Это круче сушеного винограда.
– К ауре? Это как?
– А вот. Я не знаю, как. Но друг хороший. И умный. И могучий. Кто – не скажу. Меньше знаешь – крепче спишь. А у тебя итак вон в последнее время бессонница. Так что сам понимаешь, для твоего же блага и так далее. В общем, ты же тоже умный. Местами. Так что придумай, пожалуйста, сам. И вообще! Драконище нахальный! Я тебе для этого практически последнее зелье из моего запаса отдала? Чтобы ты тратил энергию на скандалы со мной? Как склочная бабка на
– Все-все, я все понял, – поднял руки в жесте «сдаюсь» Корн. Тут же быстро вскочил на коня и дал деру. Пока не началось. А я… я ведь еще не все сказала! Я ж только начала… мужлан неотесанный. Эххх, жизнь моя… ну по коням так по коням.
Ну вот, совсем другое дело. Вон как скачет дракон, а понять, что его лошадь эликсиру моего не отведала – ума не хватает, однако. Ага, Доргун не выдержал. А все-таки пей не пей эликсир, а полноценного отдыха он точно не заменит. И Корн, обычно внимательный к мелочам, тут многое пропускает. А ведь о лошадях он умеет заботиться. Как и о людях. А тут просто мимо внимания. Видимо, мозг, как и организм, переключает все свои силы со второстепенных процессов на основные. Вот и внимание у дракона сейчас рассеяно. А ведь мы это не обсуждали с Василием Юрьевичем. Но тенденцию я заметила. Надо бы иметь ввиду эту особенность. И я прекрасно понимаю, что природу не обмануть, тут уж ничего не поделаешь. Чем-то все равно приходится жертвовать. А если принять во внимание, что эликсир делал доктор, то по его логике, лучше пожертвовать второстепенным вниманием, чем здоровьем и годами жизни. В общем-то, наверное, это и правильно. Уж подвергать сомнению решения Василия Юрьевича я точно не собираюсь. Не доросла, так сказать.
Так странно, я так боялась орков, а на самом-то деле, и они все разные. Есть вполне адекватные, и отличные представители. Вот, как Доргун. Выходит, и здесь все также, как у нас. Есть кучка прогнивших душой олигархов, которые выжимают народ до капли. Есть лизоблюды и прихлебатели, усердно делающие вид, что работают без ума и без памяти, лишь бы не отодрали их от кормушки, в которую прилетает с барского стола. Есть простые граждане, у которых на протяжении всей жизни есть одна не меняющаяся несбыточная мечта: чтобы правительство их не трогало. Согласны на все. На рабский труд, на жестокие поборы и издевательства, но лишь бы не трогали. А не видят под носом у себя, что возят на своей шее всю эту гнилую, смердящую братию. Но, лишь бы не трогали. Лишь бы не заметили.
А есть вот такие, как Доргун. Как Корн. И ведь дело совсем не в том, что Корн – глава СБ. Вроде как по должности полагается. Нифига подобного. Отбери у него все до капли – и он все равно встанет с колен и будет бороться. С орками, эльфами, людьми, драконами, с царями и повелителями, с колдунами и терминаторами, со всем миром, со своей жизнью, судьбой. С самим собой. Он – боец. Он борется даже не с кем-то, а во имя. Во имя своих принципов, какими бы они не были. И ведь нельзя сказать, что это правильно. Но то, что это сильно – несомненно. А еще это…
Что? Отдых? А чего все на конях?
– Подъезжаем. Лана, ты все помнишь? – спросил Корн.
– Да, – а чего тут помнить то? Все просто. Рабыня. Так бывает.
– Лабурага? Ты как? – да, в общем-то, тоже понятно, как. Мы ж не стали ей ничего говорить. Я опять влезла. Мол, когда получится, тогда и скажем. А если не получится – ей второй раз в душе хоронить свой род и отца? Хорошо, что хоть сын у нее остался.
– Я в порядке, господин. Я не подведу, не беспокойтесь, – ну, что же ты, Лара.
– Лара, а у вас все орчанки, имеющие рабов, имеют такой затравленный вид, как у тебя сейчас? Я все понимаю, тебе не просто, не легко, но…, – начала было я.
– Я понимаю, госпожа. Простите меня, – орчанка преобразилась. Теперь на меня смотрела уверенно чуть ли не главная жена какого-нибудь важного орка. Вот! Совсем другое дело, – Лана, езжай рядом со мной, – приказала мне Лабурага. Умница моя!
– Да, госпожа, – ответила я, глядя вниз.
Подъезжаем. Вон и дома уже видны. Я не расистка, я не расистка. Я толерантна. Все орки братья. То есть сестры. То есть, люди и орки братья и сестры. И драконы тоже братья. Даже если сестры. Какая бредятина…. Какой кошмар…. Были бы здесь мои ребята…. Как хорошо, что они дома. Я не боюсь. Я не боюсь… я не боюсь. Подумаешь, тут живут орки. Я тоже имею полное право тут находиться. И они меня пальцем не имеют права трогать. Потому что я полноправная рабыня. Можно сказать, практически гражданка орочьей страны. Или какая у них тут форма государственности. Ужас какой-то. Эспадроны рядом, если что. На крайняк воспользуюсь катанами. Там даже махать не надо. И пофиг, если Корн увидит подарок Саши. Жизнь дороже. И Лару вытащу. А вот других… А Корн – дракон. Ничего с ним не сделается. Ускорение и его тут нет. А Доргун… скажет, что не с нами.
– Накормить! – бросил небрежно Доргун, когда мы спешились, и орчонок схватил за поводья наших коней.
А мне нельзя поднимать голову. От слова совсем. Поэтому я нифига не понимаю, что вокруг делается. Но если б что не так было бы – Доргун или Лабурага предупредили бы. Условные сигналы обговорили заранее. Да и по сети координат никой агрессии или злобы вокруг. Кажется, все спокойно. Никто не бросается на нас. Я вглядывалась до рези в глазах в ауры орков на сети координат, и дикое напряжение начало отпускать меня. Погоди, еще не время. А то знаю я себя. Сейчас расслаблюсь и пойдет откат от эмоциональной встряски. Вот зайдем в комнаты… Хотя, уже сейчас ясно, что Корн нам сегодня не помощник. Вырубится. Дежурю сегодня я. Но это ничего. Я выспалась вчера.
А вот и наш номер. Наконец-то хоть осмотреться можно. А смотреть-то и не на что. Ну, что ж. Главное, что вон кровать имеется. И даже двуспальная. А хотя, толку-то. Всё бы рабыня рядом с госпожой спала. Да и ладно. Мы не гордые. Мы и на полу можем легко. И даже без коврика. Чесслово. Мне есть чем заняться. За Корна я даже не переживаю. Вижу, что опыт таких авантюр у него не малый. А сейчас еще выспится, всем даст проср… кхм. Жару. В общем, нам бы день простоять, да ночь продержаться.
Как показала сигналка, за нами следили только вечером. Мы с Ларой ничем себя не выдали и наедине также играли свои роли. Как я и предполагала, Корн после ужина отрубился и проспал весь вечер и всю ночь. После обеда мужчины ушли выручать из ямы отца Лары. Ранее чем через два дня мы их не ждали. До вечера день прошел спокойно.
Мы с Лабурагой обсуждали, где можно взять травы, которые меня интересуют, быт народа орков, иерархию родов и прочие полезности. Лара как не крепилась, а произошедшее с отцом сильно отразилось на ней. Иногда она не замечала, что из ее глаз катятся слезинки. Я отвлекала ее как могла, но было тяжело. Хоть бы у мужчин получилось вытащить отца Лары. Хоть бы не было слишком поздно. Хоть бы они не попались и все прошло гладко. Хоть бы, хоть бы, хоть бы….
А ночью пришли хмурые мужчины. Сердце екнуло, слава Богу – живые. Неужели не успели спасти?! Лару не стала будить, лишь углубила ее сон. Мужчины осторожно прошли в наш номер, Корн поставил щит тишины.
– Отца Лары увезли в главный город. Выяснилось, что по-новому приказу вождя жизни преступников теперь используют во благо народа орков. Их отводят в какой-то странный портал, где они исчезают, и откуда никто не возвращается. Отец Лары сейчас в орочьей столице дожидается казни вместе с другими осужденными и рабами. Казнь назначена на послезавтра. Проблема в том, что никто не может определить место, куда уводят осужденных. Используется портал, который открывается особым амулетом, висящим на шее шамана. Куда он ведет – невозможно отследить. Никто это место не видит. Амулеты не могут его определить. Это все, что нам известно. Большего нам не смогли сказать ни мои агенты, ни источники Доргуна. Выкрасть его из столицы мы не сможем – они в главной тюрьме, которую нам не взять.