Грамматика кхмерского языка
Шрифт:
Так что весь мой план — просто пыль в глаза. Но должно сработать, Ольбрихт же сейчас в сложном положении. Его мятеж явно готовился уже давно, но известие о смерти фюрера застало заговорщиков врасплох. Они все еще растеряны, это заметно. Планы у них есть, но это пока смутные планы, без конкретики. И это должно позволить мне обратить планы мятежников в мои собственные, навязать им мою конкретику. Вот на что я рассчитывал.
Когда я закончил мою агитационную речь, Ольбрихт устало воззрился на своих «коллег» по заговору:
— Мнения, господа?
Первым отозвался «главнокомандующий» Вицлебен:
—
Меня такая реакция развеселила:
— Уйти вы, конечно, можете, господин фельдмаршал. Вот только долго ли проходите — другой вопрос. А что касается блага Германии, то поймите, что я хочу его не меньше вашего. С одной ремаркой: мне не нужна Германия, если ей управляю не я. Вот и вся моя позиция. Говорю вам её честно, как есть.
Вицлебен на это просто пожал плечами:
— Я военный человек, я привык говорить прямо. Так что за честность спасибо. Но ваша честность мне не по вкусу. Это честность лавочника! Гиммлер вы или не Гиммлер — но точно не офицер. Гиммлер офицером никогда не был! Так что я с вами дела вести не намерен, после ваших угроз.
Вот блин. Неужели я попал впросак? Хотя скорее нет. Вицлебену просто на все плевать. По нему видно: человек хочет красивой смерти. На политику он просто клал с прибором. Да и толкового политика из него не выйдет. Если мы все-таки договоримся, то надо бы этого Вицлебена слить, чем скорее, тем лучше.
Вторым выступил «канцлер» Гёрделер, этот был, к счастью, настроен на компромисс:
— Думаю, мы должны попытаться найти общий язык с хм… герром Гиммлером. У нас наверняка найдутся общие цели. Свободная демократическая Германия, роспуск и запрет нацистской партии, мир в Европе. Разве не для этого мы сейчас здесь? Такой исторический шанс выпадает раз в столетие. Глупо было бы им не воспользоваться лишь на основании того, что герр Гиммлер… не в себе.
Вот Гёрдлер уже говорил, как политик, даже слишком как политик. Проще говоря: пудрил мне мозги.
Однако я милостиво кивнул и заверил его:
— Ваши цели — и мои цели тоже, господин Гёрдлер.
«Канцлером» я его естественно называть не стал. Я полагал канцлером Германии себя и только себя. И рейхсфюрером, кстати, тоже.
Последним заговорил отставной генерал Бек, этот был совсем стареньким, голос у него был тихим и дребезжал:
— Я в целом согласен с Гёрдлером. Вот только прежде чем пожать руки — неплохо бы знать, кому именно ты её пожимаешь. Мне, как и всем остальным, очевидно, что вы не Гиммлер. Ответьте на вопрос, кто вы такой. И тогда мы уже сможем принять решение, взвешенное и разумное.
Ольбрихт вздохнул, вроде облегченно, а вроде и с сожалением:
— В общем, переговорам быть, господа.
Вицлебен тут же чинно поднялся на ноги:
— В таком случае вынужден вас оставить. Мне неинтересны переговоры с палачом и врагом Рейха! Еще и с явно сумасшедшим.
Я указал на дверь:
— Мы тут никого силком не держим, фельдмаршал.
Вицлебен отвесил всем пафосный поклон, а потом строевым шагом двинулся к выходу, громко стуча фельмаршальскими шпорами.
Я вдруг осознал, что Вицлебену еще и наверняка обидно, что он так и не стал рейхсфюрером ??. Фельдмаршал явно предвкушал, как он меня расстреляет лично, а потом воссядет в моем кабинете. А без такого людям типа Вицлебена и в мятеже участвовать неинтересно. Поэтому логично, что Вицлебен ушел, как только стало ясно, что расстреливать меня не будут.
Надо бы взять фельдмаршала на заметку. В качестве подчиненного он мне совсем не годится, зато его можно будет потом использовать против Ольбрихта и всей его антифашисткой хунты.
Фельдмаршал хлопнул дверью, буквально, и после этого уже начались наконец полноценные переговоры.
От вопроса, кто же я такой на самом деле, я ушел. Правда не слишком изящно:
— Немецкий народ считает меня Гиммлером. Моя дочка считает меня Гиммлером, как вы сами только что убедились. Мои люди считают меня Гиммлером. Я ведь Гиммлер, Вольф?
— Так точно, — не слишком искренне покивал Вольф, — Гиммлер.
— Ну вот видите. Так чего же вам еще надо, господа? Раз все уверены, что я Гиммлер — значит, я обладаю его властью и полномочиями. Этого достаточно. А странности моего поведения объясню вам позже. Когда буду уверен, что мы с вами не враги.
Крыть это Ольбрихту было нечем, а время поджимало, так что мы перешли к обсуждению формы правления. Заняло это пару минут, я, разумеется, сразу же предложил «Бормановский» план, как самый логичный. Ближайший месяц сохраняем фюрера, роль которого будет играть Айзек, меня сохраняем в должности рейхсфюрера. Спорить с этим взялся только Ольбрихт, но Бек и Гёрдлер поддержали мое предложение, понимая, что мой вариант — единственный, позволявший сохранить стабильность в Рейхе.
Нельзя вываливать на немцев перемены сразу, надо дать им попривыкнуть. Так рассуждали мои новые союзники, для меня же этот вариант был единственным, позволявшим мне остаться у власти. Я отлично понимал, что если сразу дать немцам слишком много свобод и выборного канцлера, то этот канцлер первым делом вздернет на виселице Гиммлера, то есть меня.
Далее мы занялись кадрами, и вот тут уже пришлось попотеть.
Ольбрихт настаивал на том, что ни одного моего человека к руководству Вермахтом он не допустит, я же не желал отдавать должность рейхсканцлера, на которую сам рассчитывал. Не без помощи Вольфа, подсказывавшего мне имена, я попытался пропихнуть в командование армией нескольких более-менее уважаемых эсесовцев, но тут мои собеседники не пошли вообще ни на какие компромиссы.
А с другой стороны, официально назначить никакого из мятежников в гражданскую администрацию мы тоже не могли, пока у нас есть живой «Гитлер». Ибо было бы крайне странно, если бы Гитлер вдруг стал пихать во власть оппозиционеров. Тот же Гёрделер своих антигитлеровских взглядов никогда не скрывал и до сих пор ходил живой лишь благодаря своим обширным связям с немецкими финансовыми воротилами.
Так что мы проспорили с пеной у рта минут двадцать, но пришли к тому, с чего начали. Я — рейхсканцлер и рейхсфюрер ??. Генерал Бек — главнокомандующий и новый начальник Oberkommando der Wehrmacht. Эту должность до сего дня занимал печально известный Кейтель, но Кейтеля мы, естественно, решили отправить в отставку, а потом возможно и расстрелять. Кейтель сейчас находился в ставке в Восточной Пруссии, мятежники пытались отдавать ему приказы, но их Кейтель просто проигнорировал. Я сам пытался связаться с подонком полчаса назад, но и со мной Кейтель говорить отказался, заявив что подчиняется только фюреру. Что же, он сделал свой выбор, так что теперь получит закономерную «награду» за всю свою глупость, и за все свои военные «подвиги» заодно.