Грамматика кхмерского языка
Шрифт:
— Но-но, — я перебил Вольфа, — Это всё не мои проблемы, дружище Вольф. Решение довериться Кессельрингу было решением самого Ольбрихта. Так что ответственность за очередное бегство Гитлера — всецело на совести самого генерала. Что касается Сталина, то я бы на его месте просто послал Ольбрихта к черту с его смехотворными предложениями покинуть пару сел под Ленинградом. И я уверен, что Сталин так и сделает. Я Ольбрихту озвучил реальное предложение Сталина — деблокировать Ленинград на юге полностью. Тот факт, что Ольбрихт его так и не выполнил — это тем более
И я, как ни в чем ни бывало, вернулся к моему завтраку. А вот Вольф явно напрягся:
— Рейхсфюрер, стоит ли нам сейчас…
— Я не поеду сегодня к Ольбрихту, — отмахнулся я, — Пусть генерал сам меня ищет, и сам приезжает. Я рейхсфюрер, а не он. Что там, кстати, нарешали по Кессельрингу?
— Кессельринга уже вызвали в Берлин, — доложил Гротманн, — Скорее всего, он будет арестован по прилету. Если, конечно, прилетит, хех.
— Ну а Гитлер где?
На этот вопрос ответа ни у Вольфа, ни у Гротманна не нашлось.
В любом случае, я сильно сомневался, что Гитлер остался в Италии. Ольбрихт сегодня же должен был начать переброску сил на Сицилию, в ближайшее время Италия будет наводнена нашими войсками, а вместе с войсками прибудет и тайная полевая полиция, которая будет активно фюрера искать — вот этот приказ я все-таки дал. Да и дуче теперь смирнее барашка, дуче теперь лично принесет нам голову Гитлера, если поймает его.
И Геринг с Раттенхубером это должны понимать, так что они наверняка вывезли фюрера куда-то еще. Но куда? В Венгрию, в Румынию, в Финляндию, в Японию, блин? Вот это всё очень вряд ли. Я скорее ставил на то, что после инцидента с неверным Муссолини Гитлера увезут в нейтральную страну, а то и по классике — в Южную Америку.
Так или иначе, я Гитлера больше активно искать не собирался. Фюрер проиграл и из игры вышел. Если он так хочет жить — пусть живет пока что, сейчас есть проблемы поважнее.
— Всех десантников, участвовавших в сегодняшней ночной акции в Риме — наградить железными крестами, — приказал я, — И шефа оперативного управления ?? Юттнера тоже.
— Будет выполнено, — тут же кивнул Вольф, — Но, рейхсфюрер, я бы советовал вам немедленно отправиться в Бендлер-блок, где вас ждут…
Я решительно отставил свой кофе (настоящий и зерновой, а не суррогатный), который пил.
— Вольф, кому вы на самом деле служите?
Вольф растерялся:
— Рейхсфюрер? Как глава вашего личного штаба…
— Уже нет, — бросил я, — Я вас увольняю. Вы не оправдали моего высокого доверия. Гротманн, арестуйте Вольфа. И оружие у него заберите.
Вольф уставился на меня, как баран на новые ворота:
— Рейхсфюрер, я… У меня нет никакого оружия с собой. И я всегда был вам верен. За что?
За то, что я русский попаданец, и мне пора перетряхнуть все мое окружение, вот за что. Но сказать этого Вольфу в лицо я, понятное дело, не мог.
— Думаю, что раньше вы докладывали обо всех моих делах фюреру, Вольф, — пояснил я, — А теперь точно также держите в курсе Ольбрихта и Бека. Мне такого не нужно.
Вольф пытался еще опротестовать мое решение, но толку для себя не добился. В этом была своего рода историческая справедливость — Вольф же сам помогал Гиммлеру строить систему, где любого человека можно арестовать без суда и следствия. И вот теперь он сам в жернова этой системы и угодил.
— Вольфа не в концлагерь, — приказал я, — В тюрьму, в одиночную камеру.
Физического сопротивления Вольф не оказал никакого, парни из батальона моей личной охраны утащили его легко и без всякий препятствий, чтобы передать затем в руки гестапо.
Я доел завтрак, потом чинно поднялся из-за стола:
— Гротманн, я назначаю вас начальником моего личного штаба рейхсфюрера ??. И повышаю сразу до штандартенфюрера. Можете уже готовить мне приказ на подпись. И помните, что это большая ответственность. И еще честь. А честь эсэсовца, как известно, называется верность.
Гротманн не стал ничего говорить мне в ответ, только отсалютовал.
И правильно сделал. Парень уже уяснил, что пустой болтовни я не люблю, я её уже наслушался от Вольфа. А еще Гротманн, став штандартенфюрером, перескочил через одно эсэсовское звание. Кажется, он сейчас реально готов горы свернуть ради меня, положиться на Гротманна я и правда могу. До поры до времени.
Однако на одном Гротманне своей команды не построишь. Хорошо бы найти толковых антифашистов. А если не антифашистов — то хотя бы просто НЕфашистов, с чем в пост-гитлеровской Германии были понятные проблемы.
Мне нужны уважаемые немцы. И вот тут-то и была собака зарыта, учитывая, что все немцы, презиравшие Гитлера (антифашистами их все-таки назвать нельзя, ибо до этого они Гитлеру честно служили) теперь делали ставку на хунту — на Ольбрихта и Бека, а никак не на меня, не на проклятого Гиммлера. К крупным капиталистам вроде Круппа соваться нет смысла тем более, эти все ведут сейчас дела через Гёрделера, это раз, а во-вторых: тот же Крупп, как выяснилось вчера ночью, уже тоскует по фюреру.
Ну и где мне взять честного немца? Неужели на свете не осталось ни одного, кроме меня самого, конечно? Я призадумался. Припомнил имена и фамилии из послевоенной истории Германии. Коммуниста я, по понятным причинам, взять себе в команду не могу, за такое меня просто сожрут. Да я и не помнил ни одного немецкого коммуниста, кроме Тельмана… С другой стороны: коммунист мне может очень сильно пригодится для переговоров со Сталиным.
— Ну вот что, Гротманн, отдайте немедленно указания — нужно разыскать и доставить ко мне ряд лиц, — распорядился я, — Во-первых: Эрнста Тельмана.
Гротманн тут же достал блокнот и записал. Без лишних вопросов. Хотя по лицу моего нового главы штаба я понял, что он знает, кто такой Тельман.
— Тельман у нас в концлагере, я так понимаю?
— Не могу знать, рейхсфюрер, — отрапортовал Гротманн, — Не уверен, что он даже жив. Но я немедленно дам указание его разыскать.
— Во-вторых… — продолжил я, — Конрада Аденауэра.