Грамматика современного японского языка
Шрифт:
Уж не знаю, чего меня потянуло на религиозную лексику, но Вольф уже со страхом косился на меня. Ну и плевать. Это все было очень обидно, до слез. Однако плакать сейчас было некогда, как и впадать в панику.
— Насколько это точная информация?
— Боюсь, что точнее некуда, рейхсфюрер, — доложил Вольф, — Информацию подтвердил Муссолини, он принял фюрера, как гостя. А Гитлер уже обратился к немцам по итальянскому радио…
— И что сказал?
— Правду, — обреченно сообщил Вольф, — О том, что в Рейхе произошел государственный переворот, о
— Ясно. И чего же ты ждешь, Вольф?
Я поглядел на Вольфа, Вольф побелел.
— Рейхсфюрер… У меня и в мыслях не было!
А по лицу не скажешь.
— Нужно немедленно выключить итальянское радио, — распорядился я, — Я не желаю, чтобы немцы слушали того Гитлера. У нас есть свой Гитлер, идентичный натуральному! Точнее, будет, когда я достану этого болвана из кабака.
— Как мы можем выключить радио, рейхсфюрер? — Вольф в очередной раз перепугался.
Похоже, этот человек был способен пугаться бесконечно. Вторые сутки хаоса, а Вольф так с ситуацией и не освоился.
Я же сообразил, что спорол очередную дурь. Ну естественно! Даже в позднем СССР люди слушали на своих приемниках «вражеские голоса», радио это тебе не сайт в интернете, его не заблокируешь.
Я припомнил всё, что знал про Муссолини. Особо я им никогда не интересовался, да и Гиммлер видимо тоже. По крайней мере, ни толковых воспоминаний, ни эмоционального отклика я от своей памяти не получил. Разве что легкое раздражение. Гиммлер Муссолини явно недолюбливал, но вот почему — загадка.
Единственное, что я вспомнил: что Муссолини балабол и воевать толком не умеет. Ну и на что он тогда рассчитывает, приютив у себя Гитлера? Тоже загадка.
Лишь через минуту до меня дошло — Муссолини же в моей родной реальности вроде свергли, в том же 1943, но, судя по всему, не в мае, а позже.
— А какого хрена Муссолини еще не прислал нам Гитлера в кандалах? А еще лучше — замаринованную голову фюрера в банке?
— Не могу знать, шеф, — отозвался Вольф, — Но наши агенты в Вермахте докладывают, что итальянский посланник уже выехал к Ольбрихту.
Ну понятно. Начинаются какие-то подковерные игры, причем начинаются без меня. Военщина опять тянет на себя одеяло, Ольбрихт уже в курсе ситуации с Гитлером, но узнаю я о ней от Вольфа, а не от него.
Меня пытаются нагло слить, будто я пустое место! И снова обидно.
И единственный мой козырь в рукаве — это ответ от Сталина, про который Ольбрихт пока что не в курсе…
— У Гитлера вообще есть силы в Италии?
Вольф на этот раз поглядел на меня сочувственно.
— Да, дружище Вольф, у меня все еще проблемы с памятью! — раздраженно напомнил я, — Отвечайте на мой проклятый вопрос!
— Нашими итальянскими силами командует фельдмаршал Кессельринг, — сообщил Вольф, — Он сейчас в Риме. Но войск у него нет, только полномочия требовать от Муссолини все, что нам нужно. Наши войска в Северной Африке численностью около сотни тысяч человек, как вам наверняка известно, блокированы с суши и моря…
— Знаю, — перебил я.
Группировка войск в Тунисе на самом деле была обречена, Бек прямо заявил об этом на последнем совещании.
— Североафриканские части и находились в ведении Кессельринга, — продолжил доклад Вольф, — Но они уже, считайте, уничтожены, рейхсфюрер. А кроме них у Кессельринга в Италии только сотня летчиков и столько же военных советников.
Я выдохнул. Значит, реальных сил, которые он может взять в оборот, у Гитлера в Италии нет. Главное сейчас — чтобы все оставалось тихо-мирно за пределами Италии. Чтобы никто под влиянием пламенных речей Гитлера не восстал против нашей хунты здесь, в Германии.
А для этого и нужен Айзек. Я убедился, что делаю все правильно, Айзек сейчас важнее всего.
— Уже есть эксцессы, Вольф? — поинтересовался я.
— Нет, по моей информации все спокойно, — Вольф нервно то ли хихикнул,то ли хрюкнул, — Думаю, что население уже не понимает, где настоящий Гитлер, а где ложный. Мы всех запутали. Да и кто у нас слушает итальянское радио?
— Кто-нибудь прослушает, — буркнул я, — И поползут слухи. День, два… А потом начнется. В трубе нашей политики засор, Вольф, и засор такой, что жди разрыва трубы и разлива дерьма…
Я оборвал себя на полуслове, осознав, что непроизвольно начал закидывать Вольфа сантехническими метафорами из моей прошлой жизни. Надо бы с таким поаккуратнее.
— Ладно. Что там ответил Сталин?
— Шифрованное сообщение. Возьмите, рейхсфюрер. Англичане подтвердили нам, что это реальное предложение Сталина, согласованное с ними. Американцы пока молчат.
Вольф извлек из собственного портфеля и протянул мне бумагу, проштампованную красной печатью наивысшего уровня секретности.
Я надел очки, без которых Гиммлер едва видел, и прочел:
'Рассмотрение вашей мирной инициативы возможно, господин Гиммлер. Но мы не ведем и не будем вести с вами никакие сепаратные переговоры. СССР верен своим обязательствам перед союзниками в этой войне, как он будет верен и своим обязательствам перед вами в случае заключения мира между нашими державами.
Условие для начала полномасштабных мирных переговоров одно: жест доброй воли с вашей стороны. До того момента, как вы продемонстрируете вашу реальную волю к миру, о переговорах не может быть и речи.
Наше требование: деблокирование Ленинграда на южном направлении. 16-я и 18-я германские армии должны в полном составе отойти западнее Лужского оборонительного рубежа.
Со своей стороны гарантируем полную безопасность отхода.
К переговорам готовы приступить немедленно после выполнения наших требований.
СТАЛИН.'
Я прочитал дважды и, несмотря на полное отсутствие знаний в военном деле, понял, что сейчас происходят явно не мирные переговоры, а нечто совсем другое.
— Мнение?