Грамматика современного японского языка
Шрифт:
Я поднялся со стула, даже вскинул руку в салюте.
Итальяшка от такого поворота просто растерялся, хунта тем временем продолжала хранить зловещее молчание.
— Касательно самолетов, рейхсфюрер, разве у вас есть… — заговорил Альфиери, когда пришел в себя, но я перебил:
— Клянусь, вы их получите. Я раздобуду вам их. И условие только одно: Адольф Гитлер должен быть немедленно изолирован. Полностью. Никаких выступлений по радио больше, никаких обращений. Это ясно?
Итальянский посланник поклонился:
— Я тотчас же передам ваши условия дуче, господин рейхсфюрер. Вот это уже конструктивный разговор, дуче будет
— Да-да, так и передайте дуче…
Не в силах сдержать эмоций, я от души обнял итальянца, а потом со всеми положенными формальностями вежливо выпроводил его прочь. И завтра же обещал прислать ему человека, чтобы согласовать помощь Италии в деталях.
Как только господин Альфиери ушел, Ольбрихт тут же подозрительно уставился на меня:
— Ну и где вы возьмете дюжину дивизий, Гиммлер?
— Нигде, — я развел руками, — Дивизии, думаю, хватит и одной, господа. Более того: тут хватит и батальона, парашютно-десантного. Гитлера нужно убить, желательно вместе с Муссолини. И желательно уже сегодня, в крайнем случае — завтра.
Бендлер-блок, современное фото. В реальной истории именно здесь был убит Людвиг Бек после провала антигитлеровского заговора военных. В современной Германии в Бендлер-блок до сих пор располагается штаб-квартира Министерства Обороны.
Эдоардо Альфиери, посол фашистской Италии в Третьем Рейхе в 1940–1943 гг. В реальной истории участник заговора против Муссолини. После свержения Муссолини в Рейх не вернулся, а после оккупации Италии немецкими войсками бежал в Швейцарию.
Берлин, 2 мая 1943 вечер
«А вот это уже провал». Именно эта фраза Штирлица крутилась у меня в голове, когда я покинул Бендлер-блок.
Естественно, мне никто не позволил разделаться с Муссолини. Хунта отлично понимала, что смерть дуче приведет к тому, что Италия тут же переметнется к врагам Рейха. Я попытался было рассказать очередную удивительную историю об итогах войны, якобы в одной из моих будущих жизней я читал в учебниках истории, как Бенито Мусоллини лично сдает Италию американскому генералу Эйзенхауэру…
Они не поверили. Хунта не верила ни тому, что я знаю будущее, ни тем более моим россказням об измене Муссолини. И моя дикая ложь привела к еще большему недоверию.
А Бек, как главнокомандующий, вообще справедливо заметил, что с чисто военной точки зрения неплохо было бы выполнить все требования жадного дуче, потому что защищать Италию от англо-американцев, если мы не подпишем мир, нам придется в любом случае.
К счастью, тут мне помог Ольбрихт. Я уже уяснил, что генерал человек обидчивый и помешанный на понятиях чести, истинный германский офицер старой школы. И, само собой, говорить с Ольбрихтом так, как говорил с ним итальянский посланник, было нельзя. Шантаж дал противоположный эффект, Ольбрихт теперь полагал Муссолини разбойником, которому нельзя доверять. Он и меня полагал таким же, но я, по крайней мере, не брезговал лично вести дела с Ольбрихтом, в то время, как дуче прислал шантажировать хунту свою шавку. И вот это уже была обида смертельная.
Так что Муссолини безусловно подписал себе приговор, хоть пока и не смертный, к сожалению.
После долгих дебатов хунта все же приняла мой план убийства фюрера, только с оговоркой, что Муссолини сохранят жизнь.
Тут нам очень помогли две вещи.
Во-первых: я, конечно же, помнил, что в реальной истории Муссолини был свергнут собственными фашистами, как раз в 1943. И что потом его по приказу Гитлера спасал из-под ареста Отто Скорцени, легендарный немецкий диверсант.
И я решил этот момент из реальной истории воспроизвести. Только сделав все наоборот. Скорцени отправится в Рим, но на этот раз не спасать дуче, а поставить его на место, напомнить итальянскому диктатору, кто тут хозяин положения. И заодно — убить Гитлера. Технически это должно было получиться, получилось же у Скорцени спасти Муссолини в реальной истории. Раз получилось спасти — получится и прессануть, так я рассуждал.
Естественно, оставалась опасность, что Скорцени перейдет на сторону настоящего Гитлера. Но для предотвращения такого исхода я намеревался дать Скорцени четкие инструкции: что в Риме не настоящий фюрер, а двойник, изготовленный Муссолини. И с двойником не следует разговаривать, ему следует всадить пулю в башку. А лучше — целую обойму.
Сам дуче при этом пострадать не должен. Только напугаться до усрачки и впредь высказывать побольше уважения к немецким союзникам. Мы делали ставку на то, что после смерти Гитлера Муссолини тут же побежит к нам каяться за свое поведение, собственно, у дуче и не было других вариантов.
Вторым фактором, который нам крайне помог в нашем тяжелом положении, была позиция Кессельринга — немецкого генерал-фельдмаршала, находившегося в Риме и командовавшего северо-африканской компанией. Компанией, увы для Рейха, уже проигранной. Тем не менее, Кессельринг в сложившейся ситуации разобрался быстро и четко. Одной рукой он зиганул настоящему Гитлеру, сбежавшему в Рим, другой рукой — слал нам подробные отчеты о происходящем. Именно благодаря Кессельрингу мы были в курсе, что Гитлера Муссолини держит при себе — в Палаццо Венеция, римском дворце и официальной резиденции дуче.
Это было очень глупо, но это было более чем в духе Муссолини, а самое главное: это было нам на руку.
Так что если Кессельринг нам не наврал, если Скорцени справится — вопрос с Гитлером будет решен уже сегодня ночью. И с Герингом заодно, ибо бывший шеф люфтваффе по информации того же Кессельринга был рядом со своим фюрером. И как мы надеялись — рядом с ним он и упокоится.
Летать над Италией мы могли совершенно спокойно, Кессельринг все еще официально командовал всеми итальянскими ВВС, хотя, насколько я уяснил, эта его должность была чисто формальной, на деле всем распоряжался ставленник Муссолини. Тем не менее, в сложившейся ситуации, когда дуче уже подпирали с юга англо-американцы, запретить нам полеты Муссолини не мог при всем желании, поэтому с доставкой диверсантов Скорцени к цели не должно было возникнуть никаких проблем.