Гран-при за лучший прикол
Шрифт:
– Крокодил на поводке - это круто. Если б я с таким чмо на банкет какой заявилась… - Маша радостно захохотала.
– Ого-го! Половина Ванькиных друзей мигом заиками бы стали!
– Крокодила у меня нет, - Лелька смотрела неодобрительно.
– Томкин Крыс, конечно, тварь зубастая и малосимпатичная, но варана не заменит.
– И она с отчаяньем воскликнула: - Не Коську же сажать на шлейку!
– Коту варана не переплюнуть, - с зевком заметила Саша.
– А вот если на одну э-э… створку?
– посадить еще кого-нибудь…
– Может, тебя?
– ядовито поинтересовалась Лелька.
– Чтоб языком зря не молола?
– Я не… - собралась обидеться Маша и вдруг замерла с открытым ртом. Потом села и задумчиво пробормотала: - Молоть языком… языком молоть… то есть, болтать, лучше глупости. Вот именно!
– Ты что, вчера головой о косяк приложилась?
– Лелька обеспокоенно пощупала подруге лоб.
– Или на тебя так ранняя - Лелька ехидно хмыкнула - побудка подействовала?
Маша отбросила ее руку и с кряхтением поднялась. Торжествующе посмотрела на Лельку и крикнула:
– Эврика!
– Новое слово выучила? Молодец!
– Вовсе нет, - Маша мгновенно надулась.
– Я его еще со школы помню. Так этот… как его?
– ну, которому яблоко на голову… или нет!
– он голый из ванны - и бегом по городу, закон какой-то дурацкий придумал, о воде. Вот и заорал. От счастья.
– Маша фыркнула.
– Представляешь, бежит по улицам весь в пене, шампунь не смыл и орет - «Эврика!» - Она дернула себя за локон и огорченно призналась: - Жаль, имен не помню, хоть застрелись!
– Ньютон и Архимед.
– Орал который?
– деловито уточнила Маша.
Она моментально раскрыла свой заветный блокнот, куда записывала незнакомые слова и выражения, и приготовила ручку.
– Архимед.
– А Ньютон, по голове стукнутый?
– Точно. Потому и открыл закон всемирного тяготения.
– Нарочно придумал, гад пришибленный, чтоб меня в школе мучить, - проворчала Маша, демонстративно захлопывая блокнот и отказывая тем бедному Ньютону в паре заслуженных строчек.
– До сих пор помню - «мэ» на «жэ» множим и получаем… очередную пару!
Маша спрятала драгоценный блокнот и хитро покосилась на подругу. Лелька послушно спросила:
– Так чего ты кричала «Эврика»?
– Я не Ар… химед, - гордо ответствовала Маша.
– Зря орать не стану!
– Она сделала многозначительную паузу и выпалила: - Просто знаю, как тебе переплюнуть девку с крокодилом на поводке!
– Как?!
– Лелька побледнела от волнения.
– Появиться в офисе с цепным… попугаем!
Лелька открыла рот. Маша захохотала:
– Представляешь, входишь ты, вся в коже, при декольте, ногах и каблуках, а на плече… попка на цепи!
– Маша всплеснула руками.
– О-о-о! И котяра твой на шлейке! Или на другом плече! Для равновесия!
– С ума сошла, - сухо констатировала Лелька.
– Нет, ты послушай!
– Маша схватила ее за руку.
– Это ж не обычный попка! Не зеленый или голубой волнистый засранец, с палец, каких полно в любом магазине!
– Да, а какой? Серо-буро-малиновый? Поет, танцует и бьет чечетку?
– Почти в точку!
– Маша смотрела гордо, будто и сама обладала перечисленными талантами.
Лелька вдруг успокоилась. Что-то такое читалось в Машином лице и ее сияющих глазах, что она поняла - все получится.
Придумают они сейчас новый имидж, подберут нужного «экзотического» напарника, и бедный Самсон Ильич начнет ей выплачивать - прямо с завтрашнего дня!
– честно выстраданные полторы тысячи долларов.
Тамара выпадет в осадок!
И помирится с Лешкой.
Главное - бабушкин подарок останется в шкатулке!
На следующее утро Лелька, взволнованная, звонила в Машину дверь. Чтоб не шокировать близких своим несколько э-э… необычным видом - и не волновать соседей – подруги решили: новый облик Лелька примет здесь.
Ведь пустая квартира!
Ванька вечно на работе - раз, и у него железные нервы - два. Что понятно - при такой-то жене!
И соседи Машей выдрессированы. Пикнуть не посмеют, не то, что ябедничать Епифанцеву.
Плюсы показались подругам весомыми. К тому же попугая Маша обещала выпросить у Ванькиного друга только поздно вечером. Она была уверена - ей не откажут. Подмигнула Лельке и игриво шепнула:
– Лип он ко мне как-то, усекла?
Лелька не удивилась. Маша - настоящая красавица. Мимо могли пройти лишь слепцы и лица нетрадиционной ориентации.
– А Ванька-то не знает! За друга его держит.
Лелька мгновенно насторожилась: Епифанцев ревнив как Отелло. Он мгновенно терял голову, стоило кому-то неосторожно оказать его жене «излишние» знаки внимания.
И силен! Рост у Ваньки, конечно, подгулял, зато плечи широченные. А кулаки?! Каждый с Машину голову величиной!
К тому же - никаких комплексов.
Уроет любого как пить дать!
Вопросов к Маше больше не имелось. В свете полученной информации Лелька не сомневалась: попугая Маше одолжат. Или продадут. Даже если любят как родного сына.
Лелька взволнованно шмыгнула носом: вообще-то она хотела забежать к Маше вечером. Забрать птицу, чтоб та хоть немного привыкла к новой хозяйке, все-таки им работать в паре.
Однако Маша не согласилась. Поморщила лоб, размышляя, а потом заявила - лучше пусть птичка - она так и сказала «птичка»!
– переночует у нее. Мол, после страшной ночи с ней, с Машей, попка будет просто счастлив сменить опекуна.
Епифанцева зажмурилась в предвкушении всех ужасов, с которыми придется столкнуться несчастному попугаю. Помотала головой, удивляясь собственному садизму, и твердо заверила Лельку, что птичке в этом гостеприимном домике небо с овчинку покажется. Мол, утром Лельке достаточно попугаю улыбнуться, и дурашка бросится в ее объятия, как в гавань спасения. Стеная и рыдая, припадет к груди, и начнет уверять в преданности и вечной дружбе!