Гранатовый срез
Шрифт:
Между тем из зала (дверь осталась приоткрытой) послышались фельдфебельские интонации Тихона Петровича:
— Я хочу с тобой как с человеком поговорить, по-взрослому. Понимаешь ты меня, Ихтиандра, или нет?.. Отвечай, будешь со мной по-взрослому разговаривать, или нет?
— Я Мирослав, — как резиновый утенок, пропищал малец.
— Это сейчас не имеет значения, — набирая ход, отрезал старик. — Вынь палец из носу! Обтряхни соплю… Оть!… Экий ты братец неловкий. Надо ж смотреть, куда пуляешь-то.
Послышалось энергичное шуршание одежды, из чего можно было заключить, что обтряхнутый продукт попал воспитателю на штанину (или бушлат).
— Не смейся! Над командиром нельзя смеяться, — продолжал Тихон Петрович (вероятно, уже обтряхнувшись), — Стань ровно… Опусти руки… Закрой рот… Отвечай мне прямо, маленький балбес!
— О, Господи! — встрепенулась Лариса Михайловна. — Тихон Петрович, я вас умоляю — вы же не в казарме.
— Относительно этого не беспокойтесь, — отозвался старик. — Мы разницу понимаем, в казарме по-другому ругаются.
— Это внук приятельницы, — пояснила Лариса Михайловна, — как раз той самой, что за квартирой приглядывает. Попросила мальчонку приструнить, от рук отбивается пострел: бедокурит, вредничает, не слушается. Бывает, в ванной комнате запрется, у них санузел совмещенный, и сидит часами, кораблики пускает. А пожилой женщине куда деваться — ни постирать, ни в туалет сходить, извините. Родители все время на работе, вот и мается с ним, добрая душа.
— Тихон Петрович серьезный воспитатель, — согласился Полынцев, — главное, чтоб с армейскими методами не перегнул. Он старшиной батальона 25 лет служил, когда на пенсию выходил, солдаты плакали от счастья.
— Да вот я и смотрю, — озабоченно протянула пенсионерка. — Ну полно о личном, давайте о служебном. Итак: за время нашего наблюдения ничего сверхъестественного на объекте не случилось. Кажется так у вас докладывают?
— Примерно. Только без сверхъестественного, — улыбнулся Андрей.
— Но вдруг сегодня после обеда, — понизила голос детективщица, — соседка, что живет напротив, слышала, будто бы у дверей Берцовых кто-то возился. Говорит, в глазок не рассмотрела — квартира-то наискосок расположена — а выходить, конечно, побоялась, вдруг это был преступник, еще зарежет, как хозяина, и поминайте потом в родительский день. Несомненно, подруга могла ошибиться, ей уже под 80. Тем более что приятельница снизу никаких шагов над головой не слышала. Но все же на заметку, я считаю, взять следует. Мало ли что. Вот такие вот у меня сегодня новости.
Скомкав окончание доклада, Лариса Михайловна внимательно прислушалась к тому, что происходило в зале.
— Ты мне здесь не переговаривайся! Чего переговариваешься? Все равно ничего умного не скажешь. Стой и молчи! Тебе молчать положено, а не переговариваться. Отвечай, Ихтиандра, будешь еще в ванне плескаться, или нет?
— Меня Мирослав зовут.
— Это, если б ты был хорошим парнем, тогда б тебя Мирославом звали, а так ты самая натуральная Ихтиандра — головастик без пупка и без дышалки. У тех, кто в воде долго плюхается, вместо дышалки жабры вырастают.
— Нет! — взвизгнул малец.
— Да, да, — с удовольствием подтвердил Тихон Петрович, — и плавники вместо рук, и хвосты вместо ног — по два вместо каждой.
— Нет!
— Да, да, — смаковал воспитатель, — и чешуя по всему телу, и запах смердючий.
О, Господи! — всплеснула руками Лариса Михайловна, — ну просто садист какой-то. Славочка, иди ко мне скорее, пока этот Дедушка Бабай тебя заикой не сделал.
Мальчуган не заставил себя ждать…
— Съешь, деточка, пирожок, — заворковала женщина, — выпей морсик, скоро домой пойдем.
— Значит, говорите, кто-то наведывался в квартиру? — вернулся к теме Полынцев.
— Не я говорю, а соседка.
— Она не выглядывала в окошко? Может, кого незнакомого во дворе заметила?
— У нее на другую сторону окна выходят — никого она не видела, иначе, непременно бы мне сказала.
— А я сегодня видел тетю возле нашего подъезда, — пискнул мальчуган.
— Какую тетю? — насторожилась детективщица?
— Не знаю, — начал кривляться малыш, — домой хочу, мультики хочу.
— И то правда, — согласилась Лариса Михайловна, — поздно уже, собираться пора. Вы позволите, Андрюша, вашим телефоном воспользоваться?
— Что за вопрос, конечно.
— Успела там постирать подруга или нет? — набирая номер, бурчала пенсионерка. — Ждет, бедная, не дождется, когда постреленок в школу пойдет, хоть какое-то время дома спокойно будет… Але? Это я, Лариса. Ну, как ты там, милая? Уложилась в срок? Что?.. Неужели?.. Когда?.. Ты не путаешь?.. Хорошо, жди, — детективщица бросила трубку. — Андрюша, она говорит, что сейчас в квартире наверху кто-то ходит.
— Не показалось? — уточнил Полынцев, надевая шапку.
— Утверждает, что нет, я специально переспросила.
— Тогда я побежал. Вы здесь наведите порядок, погасите свет и закройте опорный — вот ключи. Все, меня нет, до встречи.
— Осторожней, Андрюшенька, на рожон не лезьте, голову берегите.
— Помощь не нужна? — спросил вдогонку Тихон Петрович.
— Нет, спасибо. Остаетесь на охране женщин и детей.
— Яволь, гер лейтенант, — козырнул воспитатель. — За этот продукт не беспокойся, кому нужна старушка с балбесом.
Выскочив на улицу, Полынцев сначала взял небольшой разбег, чтобы застегнуть пуговицы на бушлате: они почему-то стали упрямиться, будто капризные дети. Но армейская школа — не мамочка, уговаривать не будет — 'не можешь — научим, не хочешь — заставим'… Зачехлив последнюю, Андрей припустил в полную силу…
Попадавшиеся навстречу граждане с любопытством оглядывались в след бегущему милиционеру: во-первых — зрелище само по себе интересное (значит, кого-то догоняет), а во-вторых — еще в таком, несвойственном стражам порядка, темпе. В сравнении с привычными глазу неспешными и зачастую рыхловатыми сотрудниками Полынцев со своей гвардейской выправкой и пружинистой поступью смотрелся ахалтекинцем среди тягловых волов. Даже неискушенному в спорте человеку было ясно — это бежит профессионал: корпус не вихляется, руки не болтаются, ноги не шлепают по асфальту ластами. Все сжато, подтянуто, взведено и пущено в цель легкой отточенной стрелой. Движения упруги, толчки мощны, дыхание скупо и ритмично.