Гранд-адмирал. Превосходство
Шрифт:
Зачем мне деревья баффорр? Во-первых — они очень красивые. Во-вторых — пыльца этих деревьев в период войны с юужань-вонгами разлагала органическую броню противника. Пришельцы из-за границ галактики уничтожили Итор сразу как только узнали об этом и его бесценные деревья оказались утрачены. Новая Республика всеми силами пыталась воссоздать пыльцу деревьев баффорр в период войны с юужань-вонгами, но так и не смогла добиться успеха за все годы противостояния. Что ж, одно дело — военная наука в период беспощадной войны, второе — пятнадцать лет подготовки к предстоящему кровопролитию.
Да и к тому же, Итор
Наблюдая за тем, как разгораются пожары на поверхности материков, где нет ни единой разумной жизни, я отдал приказ отходить.
Через некоторое время на орбиту будут возвращаться корабли Новой Республики, бросившиеся на защиту атакованных баз. И их командирам предстоит выдержать поток критики от местного населения. Если я правильно изучил иторианскую психологию, то винить в произошедшем с их планетой они будут вовсе не того, кто это злодеяние совершил, а того, кто это допустил.
Выйдет Итор из состава Новой Республики, положив начало параду суверенитетов или нет, мне по большому факту не важно. Я точно знаю, что правительство Новой Республики будет концентрировать все свое внимание на решении проблем Итора и расшаркивания перед другими атакованными планетами, лебезя перед ними и обещая надежную защиту от всех врагов, утверждая, что такого никогда не повторится. Они долго будут объяснять, что Итор стал целью бомбардировки обломками из-за коварства имперцев и сильного характера местных жителей.
Единственный разумный во всей военной машине Новой Республики, который мог понять, что атака на Итор и организация пожаров — не более чем отвлекающий маневр, сейчас находился в республиканской тюрьме строго режима по подозрению в государственной измене.
Ничего личного, адмирал Акбар. Казнить вас не успеют, а вот вмешиваться в мои планы, внешне выглядящие как зачистка галактики перед приходом Палпатина, вам явно не стоит. Отдохните, поразмышляйте, надумайте новых планов. Впереди у вас беспокойные годы.
Глава 5. Манипуляции
Девять лет, семь месяцев и пятые сутки спустя Битвы при Явине…
Или сорок четвертый год, семь месяцев и пятые сутки после Великой Ресинхронизации.
Планета Бароли располагалась в одноименной звездной системе. В одноименном секторе. И если бы на имперской тактической астрокарте квадрант Н-14, к которому относилась планета, был так же назван Бароли, то стоило бы признать, что у местного населения имеются проблемы с фантазией.
Точно такие же, как и с вариантами цвета волос. Куда ни глянь — у всех они голубые. Без оттенков, без переливов — просто голубые. И от этого становилось совсем немного, самую капельку тошно и головокружительно. Словно ты превратился во фрукт, который попал в коктейль голубого цвета и единственный кто отличается от остальных.
Поэтому, чтобы избежать ненужных взглядов и опознания, приходилось прикрывать свои волосы капюшоном, на манер одной из человеческих религий, блуждающих по Региону Экспансии. Где, собственно, и обосновалась давным-давно планета Бароли. И религии эти кочевали от планеты к планете вдоль Хайдианского пути — где-то находили себе новых последователей, где-то же местные правительства высылали нежелательных гостей. Реакция всегда разная. На Бароли же всем было плевать до различных религий — местные ходили в кочующие храмы, восторженно смотрели и слушали, а после этого массово принимали новую религию. И так до появления новых проповедников, когда круг сумасбродства повторялся вновь. В конце концов миссионеры решили не тратить время и ресурсы на наивных бароли и предпочли облетать планету десятой дорогой.
Когда-то этот мир без хоть каких-то возражений вступил в состав Старой Республики. Затем — принял предложение о слиянии с Конфедерацией Независимых Систем. А после высадки на поверхность уже имперских штурмовиков, местное правительство подумало о том, что на самом-то деле неплохо было бы в очередной раз переметнуться к более авторитетному правительству.
Причина, по которой Бароли до сих пор не вошла в состав Новой Республики оставалась для многих загадкой. Уж насколько все соседи по сектору привыкли к «переобуванию» мягкосердечным, наивным и рассеянным бароли, что не сомневались в их очередном подстраивании под сильную руку. Которая сейчас, к слову, была за новыми хозяевами Корусанта.
Нужная ей кантина — небольшое, приветливое, практически семейное местечко вдали от оживленной центральной улицы. Все, как любила цель.
Посетителей в кантине было немного и отыскать среди голубоволосых бароли нужного человека не составило труда. Он сидел спиной ко входу и что-то с интересом изучал на экране персональной и хорошо модифицированной деки. Один. Ни малейшего намека на прикрытие или тревожной кнопки — для удостоверения в этом потребовалось несколько раз прочесать квартал так или иначе провоцируя возможных наблюдателей. Но никто не клюнул на приманку. Создавалось впечатление, что можно было со спокойной совестью взобраться на крышу соседнего здания, собрать снайперскую винтовку на виду у всех, после чего выпустить малышу мозги и преспокойно уйти.
В прежние времена гения шифрования и криптографии организации Тэлона Каррде никогда бы не оставили в одиночестве.
Закариж Гент вздрогнул, едва не вскрикнул и чуть было не ударил свой голубоволосой головой в лицо гостю, когда его деликатно похлопали по плечу. Пришлось среагировать и слегка толкнуть светлую (во всех смыслах) головеху подальше.
— Ты как всегда беспечен, Гент, — произнесла гостья, усаживаясь за столик напротив и выжидающе посмотрев на «ледоруба». — Закрыл бы рот, а то я вижу твой завтрак.
— Мара?! — вытаращив глаза прошептал «ледоруб». — Как?! Откуда?!
— Думаю тебе этот коктейль уже не нужен, — демонстративно проигнорировала рыжеволосая красотка посыпавшиеся на нее вопросы, подхватив давно уже осевший молочный напиток и сделав из него пару глотков. — Дрянь. Когда-то я тебе уже советовала питаться нормально. Судя по меню, здесь кормят не отбросами.
— И цену ломят приличную… — пробормотал «ледоруб», возвращаясь на своей сидение. — Ох, Мара, знала бы ты как я рад, что ты жива…