Гранд-адмирал. Том пятый. Часть 1
Шрифт:
Он не стоит на месте.
Он кружит, словно в танце смерти, оказываясь то в одном, то в другом месте закутка Вестибюля.
Запыленное помещение могло бы объяснить причину нескончаемого количества агонизирующих хрипов и криков на командной частоте.
Но этому нет оправдания.
Броня штурмовиков обладает достаточным количеством спектров видения, чтобы обнаружить противника и в темноте, и в пыли…
Просто они слабы.
С безопасного расстояния — спрятавшись за искореженным полотном дюрастила, которое когда-то было
Все, что можно было рассмотреть в дыму и за спинами воинов, которые рвались вперед, чтобы отвлечь безумного джедая, были сверкающие синие вспышки, порою освещавшие и самого дженсаарай, который прыгал и кружился — все время в движении, в бесконечной атаке, ломающий и крушащий, усыпающий пол Вестибюля трупами и отсеченными конечностями.
— Это безумие! — перед инквизитором появился молодой мужчина в пехотной броне — командир пехотинцев Содружества. — Нельзя просто взорвать его? Отравить газом? Что-нибудь вроде этого?
— Нет, — инквизитор против воли восхищался своим старым учителем. — Он должен умереть от моей руки.
— Так идите и убейте его! — проорал командир пехотинцев. — Я за минуту лишился роты!
С шипением и характерным гулом алый световой клинок отрезал бестолковую голову бесполезного человека.
— И за мгновение — жизни, — инквизитору показался забавным такой каламбур над подчиненным.
Какое ему дело, сколько их там погибнет?
Один, два, отряд, рота, батальон?
Да хоть целый легион.
Если это ослабит противника, ставшего неожиданно таким сильным и могущественным, то это того стоит.
И, не важно сколько при этом погибнет солдат.
Все они — расходный материал, который должен служить исключительно своим хозяевам.
Они живут для удовлетворения желаний и амбиций своих хозяев.
На остальное — наплевать.
Жизнь не только преподносит сюрпризы, но и сама может быть преподнесена, как сюрприз.
Увидев мон-каламари в дальней части Вестибюля, уничтожающего противника, Джехан неожиданно понял, что все враги отступили, бросившись на дженсаарай.
— Живем! — крикнул он, бросившись вперед, и подхватив подсумок с энергетическими ячейками и газовыми картриджами.
Афар, сообразив ровно тоже самое, что и он, бросился следом.
Забежав за очередное укрытие, напарники поделили между собой оружейное богатство.
Оружие перезаряжено и готово к бою.
Но, судя по тому, что мон-каламари один убивает каждую секунду десятки бойцов, а командиры подразделений в один голос кричат о помощи, о вызове новых соединений, умоляют о том, чтобы сюда были брошены все без исключения свободные силы, Бре’ано Умакк и сам вполне неплохо справляется с истреблением противника.
— Напомни мне больше никогда не шутить про него, — буркнул Афар, выстрелив из
Да, дженсаарай силен, но он помощь ему не помешает.
— А ты, что, когда-то говорил про него что-то веселое? — осведомился Джехан, огнем из повторителя уничтожая отряд гренадеров, намеревавшихся подорвать мон-каламари со спины.
— Не вслух, конечно, — оправдался зайгеррианец, подстрелив еще одного. — Я же не самоубийца. Смотри!
В воздух начали подниматься многочисленные куски строительных конструкций, которые закручивались вокруг одаренного в локальном торнадо.
Обеспечивая ему защиту.
От всего.
— То, что мне страшно, это нормально? — тихо спросил Джехан.
— Если выберемся отсюда живыми — я напьюсь, — пообещал его напарник. — Я такого месива не видел никогда!
Да, это не бой.
Не сражение.
Это тотальная аннигиляция.
И Джехан был несказанно рад, что он на правильной стороне.
В этом нет трусости.
Просто здоровое чувство самосохранения.
Противник теряет бойцов быстрее, чем успевает подводить свежие подкрепления.
Из-за заблокированного входа в Храм штурмовики и пехотинцы не могут промаршировать сюда плотным строем.
Они вынуждены пробиваться внутрь небольшими группами через узкие щели между стенами и корпусами бронемашин, через дыры в перекрытиях и многовековых сводах.
Они наступают отовсюду.
Но Бре’ано Умакк этого не замечает.
Его внимание полностью приковано к пустоте в груди.
Эта пустота звенит от гнева, враждебности и алчного триумфа: эмоции бывшего ученика, которому его бывший наставник попался в щупальца ловушки.
Мон-каламари не испытывает к нему вражды или злости.
Для него он не представляет чего-то большего, чем просто врага.
Он больше не воспринимает его как свою неудачу.
Он просто бывший друг, которому доверяли, и который предал оказанное доверие.
И сейчас бывший ученик прилетел сюда, чтобы уничтожить своего бывшего наставника.
Каждое убийство ситами и их последователями воспринимается как миг торжества.
Как подтверждение их силы, их могущества, правильности выбранного им пути и непоколебимости философии.
Они с одинаковым безразличием убивают детей, женщин, гражданских и военных — любое преступление оправдывается верой в Темную Сторону, которая якобы требует больше жертв.
Все это неверно.
Инструмент не может ничего требовать.
Он не обладает разумом.
Он не обладает желаниями.
То, что разумные выдают за нужды и жертвы во имя Темной Стороны Силы, на самом деле не более чем их психологические потребности.
Определенные шаги, которые необходимо совершить, чтобы преодолеть свои внутренние устои и мировоззрения.