Граненое время
Шрифт:
— Сергеевна, Сергеевна! — исправляя ошибку, сказал он.
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, на пороге появилась женщина средних лет, в овчинном полушубке, закутанная пуховой шалью.
— С приездом, Наталья Сергеевна! С дорогим гостечком вас. Здравствуйте! Я к вам за мясорубкой. Дадите? Мой вернулся из командировки, требует пельменей.
Наталья вынесла из кухни мясорубку, отдала словоохотливой женщине, и та, поблагодарив, опять скользнула взглядом по столу и нехотя повернулась к двери.
— Соседка? — поинтересовался Витковский.
— Жена бурового мастера. Очень болтливая особа. Через час о нашей встрече будет знать вся геологическая экспедиция, вплоть до самых дальних вышек.
— Надежная у вас связь!
Настроение у
Разговор не ладился. Наталья отвечала односложно. Витковский выпил стакан чаю и стал собираться в обратный путь.
— Не обращайте внимания на обывателей, — сказал он напоследок.
«Куда же вы так рано?» — можно было прочесть в ее глазах. Но он не был приучен к такому чтению.
И опять, оставшись одна, Наталья долго ходила по комнате, бесцельно приглядываясь к ее убранству. Как тщательно ни готовилась она к откровенному разговору с ним, но это его признание застало ее врасплох. Что же делать? Посоветоваться с Надей? Однако не советовалась же она ни с кем, даже с матерью, когда полюбила Мишу. Да и что может сказать Надя? Обрадуется, расцелует, начнет поздравлять, смеясь и приговаривая: «Милый ты мой, мокрый геолог, будь смелым, будь решительным! Иди навстречу своему счастью, ты его заслужила!» Мокрый геолог. Это Надя услышала в конторе экспедиции, где гидрогеологов в шутку называют «мокрыми», и подхватила... Так что же делать? Что? Если бы у нее были дети, тогда она и внимания не обратила бы на Павла Фомича Витковского. Сколько женщин живет только для детей, никого вокруг не замечая. И у нее хватило бы сил поступиться личной жизнью.
Она ждала Михаила не год, не два, а многие годы, не веря ни похоронной, полученной из действующей армии, ни этим справкам Центрального военного архива. Она надеялась на чудо: возвращались же солдаты, которых давным-давно перестали ждать. Но судьба в самом начале не посчиталась с ней, хотя могла бы убедиться в ее терпении.
Наталья подошла к портрету мужа. Когда-то это была малюсенькая карточка — из тех, что делаются наскоро для документов. Искусный фотограф увеличил снимок, и вот юный лейтенант, ничуть не изменившийся с течением времени, по-прежнему зорко смотрит на свою Наташу, которой — подумать только! — пошел тридцать девятый год. Да, мертвые остаются вечно молодыми. Не потому ли мы, живые, всегда упрекаем их по праву старших, что они не берегли себя... «Миша, как быть?» — хотела бы спросить его сейчас Наталья. И он бы, наверное, удивился этой привычке живых обращаться в трудную минуту к мертвым. Он бы сказал с укором: «Я ведь писал, помнишь, с фронта? Погибну, так пусть все человеческое будет тебе не чуждо».
Наталья нашла в тумбочке его письмо, истертое на сгибах, перечитала заново и переписала в тетрадь, как завещание. Может, только в эту ночь она поняла окончательно, что рассталась с Михаилом навсегда. До сих пор он был рядом, ничто не разделяло их, даже смерть. И вот появился Витковский. Ах, только бы не ослабела память...
С этой мыслью и забылась она в предрассветный час, когда в степи струятся по синим косогорам ледяные ручейки поземки.
Странно чувствуешь себя, приступая к работе после отпуска: все по горло заняты своим делом, а ты, словно выбитая из привычной колеи, оказываешься в роли новичка среди озабоченных людей. Ритм нарушен, и пока настроишься — пройдет неделя. Хуже нет этой инерции праздного образа жизни. И чтобы скорее преодолеть ее, Наталья сразу же отправилась в геологические партии, разбросанные по всему междуречью Урала и Тобола.
Пошел двенадцатый год, как встали здесь первые вышки. Понадобилось столько времени, чтобы открыть месторождение никелевых руд, а главное — доказать Комиссии по запасам,
Теперь стало полегче. Всюду, где работали м о к р ы е геологи, дело подвигалось ходко. Значит, и главный инженер поверил, наконец, что в безводной степи реки текут глубоко под землей. Там, быть может, второй Урал со своими заводями, перекатами, родниковыми притоками: на его берегах не растет ковыль, не поют жаворонки, в его омутах не водятся сомы и щуки, но зато, какие богатства на золотом дне этого второго, таинственного Урала!
Наталья могла весь день ходить по степи одна, не испытывая никакого одиночества. Степь — та же книга, надо только уметь ее читать. И она читала запоем, на ходу, странствуя среди буровых вышек. К счастью, стояли погожие декабрьские дни. Первый снег начисто смело в овраги, и идешь по летникам, как по тротуару. Кругом, куда ни глянь, — вышки. Одни из них отработали свое, их просто не успели разобрать до наступления зимы; на других бурение шло полным ходом, в счет будущего года; возле третьих были видны грузовики, там заканчивался монтаж. Так, сменяя друг друга, они шагают с высотки на высотку, и звенит земля рудными залежами.
Земля, земля... В течение столетий человек взял только самую малость твоих сокровищ. Все, что взято, лежало по сути дела на поверхности. Проникнув в твои недра на какие-нибудь сотни метров, человек смог подняться в космические выси. Ну, а если копнуть поглубже, тогда, наверное, люди вырвутся к солнцу... Наталья приостанавливалась на косогоре и шла дальше. Легко идти, легко думать, когда легко на сердце.
Возвращалась на базу экспедиции вечером, когда в конторе никого, кроме уборщицы, не было. Давно не чувствовала себя такой бодрой, посвежевшей, точно в самом деле переживала вторую молодость. А утром, наскоро отчитавшись перед главным геологом, снова уходила в поле. Мужчины непрочь были припугнуть ее степным зверьем. Наталья никого не боялась. Правда, недавно ей повстречался в балке матерый волчище. Она приняла его издали за собаку, подошла очень близко. Он, вовсе не желая уступать дорогу, глянул на нее огнистыми глазами. Она чуть попятилась, смешно взмахнула палкой, но тоже не отступила. Волк постоял, постоял и лениво свернул в сторону, к чилижнику. Она никому не рассказала об этой встрече...
Накануне Нового года Наталью вызвали в райком. На бюро шла речь о водоснабжении целинных совхозов, о плане разведочных работ. Решили начать с «Гвардейского»: Витковский сумел доказать, что без новых скважин нечего и думать о новых фермах.
— Заедем на часок ко мне, посмотрите, как живет наш брат, директор, — сказал он ей после заседания бюро.
Она согласилась: нельзя же выглядеть кисейной барышней.
В доме Павла Фомича ее поразило множество книг. Стены двух комнат и даже передней были почти сплошь заставлены высокими полками.
— Какая у вас богатая библиотека, — позавидовала она.
— Годами собирал по книжке. Охотился за новинками, втридорога платил за какую-нибудь библиографическую редкость. Надо, не надо, а покупал. У каждого своя слабость.
Наталья пробегала глазами золотые тиснения на ледериновых корешках. Три полных ряда главной полки занимали собрания сочинений классиков марксизма, а в начале четвертого расположились сталинские томики, они стояли как бы по ранжиру, но в то же время и на отшибе, особняком. Их набралось всего с десяток.