Грани отражения
Шрифт:
Лия поджала губы, не желая отвечать.
— Спасибо, что так думаешь обо мне, — он взглянул на злосчастные клочья бумаги, лежавшие между ними. Судя по всему, это был какой-то документ или договор. Поймав направленный на него взгляд Лии, Ян спокойно смахнул обрывки в сторону так, что бы было невозможно разобрать текст, и спокойно заговорил:
— Раз ты настолько великодушна, что веришь в то, что я могу сделать то, о масштабах чего не упоминал, я возьмусь за это дело.
Он помог ей подняться с колен, ноги настолько затекли, что Лия почти не чувствовала их. Лабиринт был не только темным, но и еще каждый его поворот был острым. И каждый
* * *
Старый дом медленно оживал. В раскрытые окна врывался свежий воздух, шевеливший ткани штор и ворочавший страницы книг. Звуки птичьих голосов свободно доносились в каждый угол комнат, наполняя всё ощущением причастности к весеннему оживлению. Зеленеющая дымка, появившаяся на деревьях, на глазах вбирала в себя свет солнца, возвращая его изумрудной свежестью маленьких листочков.
Казалось, что даже между Лией и доктором установились более дружественные отношения. Она всё чаще обнаруживала его в библиотеке, погруженным в работу и не отрывающимся от каких-то записей и ноутбука. Сначала Лия немного переживала, что ей придется возиться в шкафу и отвлекать его. Но трезво рассудив, что это по его вине им приходится мешать друг другу, она продолжила изучать содержимое массивного книжного шкафа, достигавшего почти до потолка, не беспокоясь более о докторе.
Как-то в один момент она поняла, что рассматривает Дорнота, сидя на антресоли у самой верхней полки, с которой достала приглянувшуюся ей книгу. Ничто отдельно в нем не привлекало взгляда, слишком резким, словно высеченным умелой, но грубой рукой, было его лицо. Слишком педантичным и бесчувственным казался он сам. Но всё же что-то не давало просто пройти мимо него.
Лия смотрела на то, как врывающийся в окно ветерок ворошит волосы Яна. Перед ней пролетали все его лица, которые она видела за это время. Словно она стояла в зеркальной комнате, а вокруг в отражениях мелькали лица, искаженные маски одного лица, которое тщательно пряталось за ними.
Побеспокоенный её пристальным взглядом Ян поднял глаза. В этот момент Лия поняла, что наверно впервые она не видит в них отвратительного сарказма и непроницаемой насмешки. На неё смотрел спокойный, вопрошающий взгляд, и она неожиданно для себя улыбнулась в ответ.
— Всё хорошо?
— Да, — Лия подняла книгу, демонстрируя подтверждение своих слов, — А чем Вы так заняты?
Дорнот закрыл ноутбук, устало потерев глаза.
— Изучаю все тонкости предстоящей операции.
Лия неопределенно хмыкнула, понимая, что отвлекла его от важного занятия.
— Спасибо, что вернули меня к реальности, — словно в ответ на её слова добавил Ян, — На улице распогодилось, давайте пройдемся, — неожиданно предложил он. Это снова удивило Лию тем, что он сам пытается наладить между ними хорошие отношения. Она положила книгу на место и собралась слезать вниз. Единственное, чего она не учла, это того, что залезть было проще, чем спуститься. Под нею не было ничего кроме книг, а стул, опираясь на который она влезла, находился на неудобном для приземления расстоянии. Лия застыла в нерешительности. Слезть самостоятельно она не сможет, а признаваться в своих страхах было стыдно. Она посмотрела на Дорнота, надеясь, что он не заметил её заминки.
Ян поднялся с кресла, откладывая в сторону ноутбук, и подошел к ней.
— Прыгай.
Лия, не стесняясь, вытаращила глаза, отказываясь поверить в услышанное.
— Ну же, — Ян кивнул, — у тебя вряд ли получится слезть, не сидеть же там весь день? Так что, прыгай.
— Куда? — Голос у неё сорвался на невразумительный писк.
— Вниз, я поймаю, — хорошо, что он не добавил пару слов о её тупости. Но это было легче сказать, чем сделать, высота от этого не уменьшилась. Лия набрала воздуху, решила, что закрывать глаза — постыдно и неуместно, и мешком свалилась вниз.
На удивление, её достаточно бережно и аккуратно подхватили, поставив на ноги. Ян достаточно поспешно отвел руки, словно она была ядовитой или опасной, и шагнул к двери. " Странно", — подумала Лия, — " до сих пор никому никогда не приходило в голову быть настолько тактичным и внимательным, чтобы не отпустить шутку про её страхи, а просто понять и помочь". " Даже Эрик не был никогда таким внимательным", — добавил саркастично разум. Лия мысленно рявкнула на себя от злости на непрошеное упоминание о нём. Незачем портить наконец-то вернувшийся в душу покой тем, что может только причинить боль.
Они не торопясь шли по дорожке от дома, вдоль расцветающей клумбы с первоцветами. Лия раздумывала о том, что ей не хватает работы. Руки скучали по привычным движениям, а голове не хватало в какой-то мере изнурительного процесса трудовых будней.
— Мне придется уехать на несколько дней, — заговорил, нарушая тишину, Ян, — не предупредить тебя было бы грубостью.
— Уезжаешь? — Лия неожиданно поразилась тому, что ей стало неприятно от этого известия. От того, что это восклицание само вырвалось, показывая её мысли, она покраснела.
— Ты можешь считать меня кем тебе угодно, но я попрошу тебя оставаться моей гостьей. Согласен, — предвосхищая её ответ, продолжил он, — просьбой это сложно назвать, но всё же, обещай, что не предпримешь снова попытку сбежать, пока меня не будет.
Лия кивнула.
— Знаешь, — снова заговорил Дорнот, немного помолчав, — Когда я был достаточно маленьким, отец считал, что я стану его гордостью. Его наследником. А потом, выяснилось, что его гордость почти дурак, не способный так же бегло, как его сверстники, овладеть чтением, непонимающий как читать и что от него хотят, заставляя смотреть в книгу. Конечно, мы знаем, что это — вовсе не проблема. Но мой отец, — Ян слегка улыбнулся, — каждый раз я видел в его глазах тень разочарования. А мне так хотелось, чтобы он мной гордился. Наверно, если бы несколько докторов не заверили его, что я просто не такой, как он хочет, но и не идиот, он бы решил, что на мне поставлена точка. Меня отправили в школу, вбили науку, постепенно я стал не хуже других. Хотя, чтение до сих пор дается мне сложновато, не скрою. А потом я понял, что хочу идти своей дорогой.
Лия ощущала себя так, словно её поджаривают на сковороде. От того, что говорил Ян, её бросало в котел, где кипели стыд и сочувствие. Не догадываясь о том, что происходит с его спутницей, он, погруженный в свои воспоминания, продолжал говорить:
— Это я и сказал отцу, вернувшись. Я не ждал, что он поймет меня. Но он сказал, что я как родился ничтожеством, так им и останусь, он не ожидал от меня ничего большего. Потому, что только ничтожный человек стремиться стать игрушкой для всех, не понимая, что его любвеобильность выглядит жалким доказательством того, что он — слабак.