Грани реальности
Шрифт:
В чувствах к подлому смешливому богу и к милому и неимоверно обаятельному Элифану разобраться мне так и не удалось. И да, я скучаю по Алсее, и даже по Каргулечке, и понимаю, что просто обязана вернуться на Карпег. Жизнь здесь, теперь кажется пресной и бессмысленной. Но как? Как вернуться?
Конечно стоит появиться пред очи проклятого бога, и он почти гарантировано отправит меня в ссылку туда, куда мне и так надо. Вот только такой вариант меня почему-то совершенно не устраивает. Не хочу быть зависимой! Хочу быть самостоятельной. Наверное, где-то в глубине моего сознания сидит феминистка.
Итак,
Во–первых, я магически одарённая личность, и пусть Кхёрн говорил, что в моём мире у него совершенно нет магии, но это ведь мой мир? А значит… не исключено, что магия есть у меня. И надо бы это как-то проверить.
Во–вторых, если здесь есть такая вся из себя уникальная я, то должны быть и другие… и маги, и оборотни. И если их найти… хотя стоит ли с ними связываться? М–да, это ещё вопрос.
В–третьих, и это почему-то кажется самым важным: если я магически одарённый оборотень, а все эти качества являются родовыми и передаются по наследству… значит или папа, или мама, или оба мои предка…
Не–е-е… ну вот это чушь конечно! Придёт же такое в голову? Мой практичный, на дух не переносящий всякого рода фантазии папаша — оборотень! Ха! Три раза. Мама? Эта — да, эта может. Она вечно витает в облаках, как и я когда-то… И кажется понимаю: надо б с ней поговорить, но вот с чего начать разговор ума не приложу.
Где-то неподалёку зашипел, охватывая угли в мангале, огонь. Непроизвольно скатилась со своей циновки и стараясь унять сотрясающую тело дрожь, смотрю на взвившееся почти на полметра над жаровней смутно знакомое синее пламя.
Паника отступает, а мозг начинает лихорадочно анализировать сохранившиеся воспоминания. Магия проклятого бога точно таким с виду пламенем выжигала пространство, позволяя перемещаться с Карпега сюда. В памяти всплывает возникающее голубоватое сияние, а потом весь контур портала охватывает точно такое же пламя!
Смотрю на начинающий опадать огонь. Страха больше нет, только решимость во что бы то ни стало освоить магию перехода. Стараюсь осознать что-то, чего не видят закостеневшие в научных догмах, консервативные жители Земли. Для них это всего лишь взаимодействие законов химии и физики. Имеется древесный уголь со своей химической структурой, имеется легко воспламеняющаяся жидкость и источник самого огня…
А если вспомнить портал, то огонь жил без какого-либо источника. Ведь сам раскаляющийся докрасна уголь это одно, а вот это синее пламя это… это энергия! Рассеянным взором смотрю на мангал. И вдруг…
Раздаются испуганные вопли. Окружавшие место пикничка люди в ужасе отпрянули от сошедшей с ума жаровни. Уже, казалось бы, опавшее пламя вспыхивает с новой силой, шипит, взвиваясь ввысь метра на полтора. Железные стенки мангала раскаляются до красна, корёжатся. Уголь, превратившийся от неестественно сильного жара в труху, высыпается на белый, явно завезённый откуда-то, прибрежный песок, следом падают раскалённые куски металла, а пламя всё не угасает.
Внезапное осознание случившегося радует и пугает одновременно. Поспешно отвожу взгляд. Вокруг паника. Кто-то орёт на неудачливых любителей шашлыков. А я лежу, закрыв глаза, и даже не пытаюсь скрыть полную ликования улыбку.
Лежу, игнорируя образовавшийся неподалёку кипеж. Ну а что я? Я вся из себя такая невинная лежу на солнышке, грею пузико… тьфу ты! Животик. И ещё вынуждена слушать их вопли и причитания. А внутри всё так и бурлит. Я смогла! Я! Да–да! Именно — я это сделала! Но несмотря на внутреннюю эмоциональную бурю, лежу. Типа, ну совсем тут не при делах.
Ну что сказать? Да, осознав, что возможно не единственная такая уникальная на Земле, стала вдруг подозрительной. В каждом втором видится маг или оборотень, способный распознать мою причастность к вспыхнувшему, в прямом смысле этого слова, на пляже инциденту. Посему пренебрежительно кривлю мордочку… тьфу ты! Личико. И усиленно изображаю искреннее возмущение тем, что кто-то излишне шумный нарушает мой столь драгоценный покой.
Выдержала я не долго. Минут десять. И всё так же недовольно поглядывая на продолжающих копошиться возле недавнего мини–пожарища сотрудников базы отдыха, ретировалась прочь. Не терпелось попытаться повторить ранее сотворённое чудо, так сказать, для закрепления опыта. И главное, прошлый страх перед огнём растворился без следа. Что не могло не радовать.
Не успев дойти до не так уж и далеко располагавшегося коттеджа, ощущаю внезапно накатившую волну безумного голода. В домике еды почти не осталось, и так как есть в общественных местах в таком состоянии как минимум неприлично, я планировала после пляжа сделать обильный заказ с доставкой на дом в местном ресторанчике. А теперь стояла и с ужасом осознавала, что упустила ту неприметную грань за которой начинается сводящий с ума голод.
Держась руками за живот и тихо, сквозь зубы, постанывая от боли в начинающем переваривать самого себя желудке, схожу с выложенной искусственным камнем тропинки. Голова начинает кружиться, а я бессознательно пробираюсь всё дальше, в какие-то заросли, словно бегу от кого-то. И в очередном порыве боли… обращаюсь.
Сковывавшая тело боль отступает на второй план. Чувства обостряются. Мир наполняется невообразимо яркими цветами, запахами, звуками. И в этой сводящей с ума какофонии, заглушая всё прочее, различается тихое робкое шуршание. Все мышцы вмиг оказались напряжены. Тело сгруппировалось в ожидании прыжка…
Короткий придушенный писк и опьяняющий вкус крови наполнившей мой рот, сводят с ума. Урчу от удовольствия впиваясь всё глубже в слабо трепыхающееся тельце своей жертвы. В какой-то миг закашливаюсь, пытаясь сплюнуть короткую мышиную шерсть, и вновь упиваюсь непередаваемым, неведомым доселе блаженством — поеданием ещё хранящей остатки тепла добычи.
«Желудок у котёнка меньше напёрстка», — гласила некогда набившая оскомину реклама. И они правы. Чувствую, что обожралась, и с брезгливостью зарываю оставшиеся от незадачливой мышки рожки да ножки, а точнее хвостик, голову, концы лапок и внутренности. И так мерзко становится от ощущения липкой крови на мордочке. Отбегаю подальше от места своего кровавого пиршества и начинаю усиленно умываться.