Грани русского раскола
Шрифт:
Усиление радикальных настроений в среде купеческой буржуазии не осталось незамеченным: правительство решило воздействовать на один из ее оплотов – Московскую городскую думу. В начале 1913 года, впервые в истории общественного самоуправления Москвы верховная власть с подачи Министерства внутренних дел отказалась производить выбор Городского главы из двух кандидатур, избранных МГД. Это были известные оппозиционные деятели Г.Е. Львов и предыдущий глава думы Н.И. Гучков. Правда, последний вскоре взял самоотвод и на дополнительных выборах поддержку большинства гласных получил С.А. Чаплыгин (директор женских курсов), который тоже никак не устраивал МВД [1210] . В результате Москва в течение практически всего 1913 года оставалась без городского главы. В октябре прошел еще один раунд выборов: его итогом стала новая кандидатура потомственного почетного гражданина Л.Л. Катуара [1211] . Предложение на пост городского главы Первопрестольной человека иностранного происхождения и к тому же единственного католика вызывало недоумение. Придворные круги расценили это как насмешку над государем со стороны «воротил городской думы и их союзников» [1212] .
1210
См.: По делу о замещении должности Московского городского главы. Особый журнал Совета Министров. 27 ноября 1913 года // РГИА. Ф. 1276. Оп. 20. Д. 68. Л. 162об.
1211
См.:
1212
См.: Дневник князя В.П. Мещерского // Гражданин. 1913. 1 декабря. С. 15.
После этого правительство перестало полагаться на московские избирательные кампании и представило Николаю II для утверждения на должность городского главы специально подобранного кандидата. Выбор МВД пал на члена Государственного совета Б.В. Штюрмера, имевшего обширный государственный опыт. Конечно, правительство надеялось, что такой администратор сумеет совладать с оппозиционным «гнездом», каковым являлось городское общественное самоуправление. Инициатива властей вызвала в Москве целую бурю негодования: здесь пока еще не было ни одного случая назначения главы без выбора думы. Но авторов идеи это нисколько не смущало; как утверждал деятель из придворных кругов В.П. Мещерский:
«если ругают человека – значит, назначение хорошее, в смысле интересов порядка и народного блага; если хвалят – значит, плохое, в смысле тех же интересов, и выгодное в интересах противников правительства» [1213] .
Однако эта логика не убедила председателя Совета министров В.Н. Коковцова. Вернувшись из заграничной поездки, он не согласился с предложенной МВД процедурой обретения Москвой нового главы, считая отказ от выборов выходящим за рамки правового поля, а потому категорически неприемлемым. Свое мнение В.Н. Коковцов изложил императору, подчеркивая, что выступает против предлагаемой меры, а не личности кандидата. В итоге ему удалось убедить Николая II отказаться от этой затеи [1214] . К тому же Б.В. Штюрмер, поняв, какой оборот принимает дело вокруг него, отказался от назначения, чтобы не быть причиною осложнений между императором и председателем правительства, с одной стороны, и между властью и Московской городской думой – с другой. Эпопея закончилась избранием на пост городского главы представителя купечества – члена кадетской партии М.В. Челнокова, который, как выяснилось, настойчиво хлопотал о своем утверждении у Министра внутренних дел [1215] .
1213
См.: Там же // Гражданин. 1913.17 ноября. С. 16.
1214
См.: Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. Кн. 2. М., 1992. С. 204-208.
1215
См.: Дневник Н.П. Вишнякова // ЦИАМ. Ф. 1334. Оп. 1. Д. 20. Л. бЗоб.
Одним из наиболее значимых дел третьей думы – на чем стоит особо остановиться – стало рассмотрение законопроекта о старообрядческих общинах; соответствующее положение о них действовало с осени 1906 года и было введено прямым указом императора (по 87-й статье). Принимаемый закон позволял претворить в жизнь знаменитый Манифест о веротерпимости от 17 апреля 1905 года, провозгласивший новый религиозный курс. Без преувеличения можно сказать, что этого думского решения с большой заинтересованностью ожидало все общество; самые разные его слои связывали с ним свои надежды. И особенно актуальным оно было для московского купечества – выходцев из раскола, которые видели в законодательном утверждении религиозного равноправия воплощение чаяний поколений староверов. Думские обсуждения данного вопроса по своему накалу были соизмеримы с дискуссиями по аграрной проблематике. Однако в литературе они представлены крайне слабо, что никак не соответствует их значимости [1216] . Кроме того, именно эта тема привела к переформатированию всего думского расклада: тогда правооктябристское большинство впервые продемонстрировало серьезные разногласия при рассмотрении вопроса подобного уровня [1217] .
1216
В современной литературе наиболее полно рассмотрение законопроекта о старообрядческих общинах в Государственной думе содержится в монографиях С. Фирсова и В. Рожкова.
См.: Фирсов С.Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 г. г.). СПб., 2002; Протоирей Рожков В. Церковные вопросы в Государственной думе. М., 2004.
1217
Справедливости ради нужно отметить, что правооктябристкое единство давало сбои при голосовании и ранее, но только по гораздо мелким вопросам. Например, в феврале 1909 года октябристы, ведомые своим лидером А.И. Гучковым, не согласились с мнением правых и поддержали запрос социал-демократической фракции о преследовании профсоюзов, проголосовав вместе с оппозиционными силами
См.: Вязигин А.С. «Гололобовский инцидент». Харьков, 1909.
Накал страстей ощущался уже при учреждении комиссии по законопроекту о старообрядческих общинах, внесенному в палату правительством. Ряд депутатов, в том числе епископ Митрофан, В.М. Пуришкевич и др. , предлагали просто передать законопроект в общую вероисповедную комиссию Думы и не образовывать для этого специальную структуру. Предложение вызвало волну возмущения; например, крестьянин-старовер Д.П. Гулькин категорически возражал против того, чтобы такое судьбоносное для русского народа дело решалось вместе с магометанскими и еврейскими вопросами. «Старообрядцы просят, чтобы это было отдельно, ибо они тоже православные, искренне любящие своего Государя и Отечество», – взывал он [1218] . Эти просьбы получили поддержку общего собрания: старообрядческая комиссия Государственной думы была учреждена по настоянию адвоката Ф.Н. Плевако, который многие годы занимался юридической защитой раскольников. В состав комиссии вошли пятнадцать человек; председателем был избран В.А. Караулов, его товарищем – А.И. Звегинцев. Тем не менее, из правительства законопроект о старообрядческих общинах поступил не в эту комиссию, а в комиссию думы по делам православной церкви. И только усилиями Караулова, Гучкова и др. его передали по назначению [1219] . Полноценное обсуждение правительственного законопроекта стартовало в феврале 1909 года, с третьего заседания комиссии. Уже здесь прозвучало намерение предоставить старообрядцам право свободно проповедовать свое вероучение, что прямо противоречило взглядам Министерства внутренних дел. Член комиссии священник Н.С. Балаев распространил особое мнение, протестуя против подобных намерений [1220] . Они обеспокоили и МВД: начиная с четвертого заседания комиссии в ее работе постоянно участвовали товарищ министра С.Е. Крыжановский и руководитель департамента общих дел А.Д. Арбузов [1221] . Они старались направить развернувшиеся дискуссии в приемлемое для них русло. Но развитие событий свидетельствовало о все большем отходе от правительственного законопроекта. Помимо права свободного проповедования комиссия большинством голосов высказалась за уведомительный, а не разрешительный порядок регистрации общин, а также за признание старообрядческих иерархов священнослужителями. Эти инициативы были окутаны слухами, будто московское купечество не поскупилось и выделило большие денежные средства ряду депутатов, сполна их отработавших [1222] . При этом пояснялось: те, кто финансово продвигают данный законопроект, принадлежат староверию только по названию, а на самом деле нападают на господствующую церковь для свержения ненавистного им государственного строя [1223] .
1218
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. III созыв. 1 сессия. Часть 1. Заседание 12 от 23 ноября 1907 года. Стб. 727-728.
1219
О направлении старообрядческих дел // Слово. 1908. 26 января.
1220
См.: Журнал 3-го заседания комиссии по старообрядческим вопросам. 5 февраля 1908 года // РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3597. Л. 16.
1221
См.: Там же. С. 16.
1222
См. Каменский В.П. Вероисповедные и церковные вопросы в Государственной думе третьего созыва и отношение к ним «Союза 17-го октября». М., 1909. С. 37.
1223
См.: РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Л. 602. Л. 201-201об.
В итоге рекомендации комиссии поступили на общее собрание Государственной думы, и там развернулись жаркие споры о будущем законопроекта. 12 мая 1909 года наработки комиссии представил ее глава В. А. Караулов. Он обстоятельно привел доводы в пользу открытого и беспрепятственного исповедания староверия, подчеркнул обязанность самих общин, а не полиции вести все акты гражданского состояния, подтвердил необходимость явочного характера их регистрации и т.д. [1224] Аргументация докладчика встретила яростный отпор представителей чиновничества, иерархов господствующей церкви и лидеров правых организаций. С.Е. Крыжановский от имени МВД с государственных позиций оценил изыскания комиссии как неприемлемые [1225] . Ему вторил священник Андрей Юрашкевич, предупреждавший, что старообрядцы отрицают православную церковь, не считая ее христианской, и призывал не идеализировать раскол [1226] . Правый депутат Е.Я. Ганжулевич рассуждал о связи православной церкви и монарха, чью нерасторжимую симфонию никто не сможет разрушить [1227] . Этим благоразумным охранителям отечества ответил один из старообрядцев-депутатов:
1224
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 2. Часть 4. Заседание 111 от 12 мая 1909 года. Стб. 1007.
1225
См.: Там же. Стб. 1025.
1226
См.: Там же. Стб. 1030.
1227
См.: Там же. Заседание 112 от 13 мая 1909 года. Стб. 1228-1229.
«Вы поддерживаете не русский народ, а поддерживаете господ Айвазовых, Сковорцовых, Восторговых и прочих ваших миссионеров, которые благодаря своей службе и положению идут против русского народа» [1228] .
В защиту старообрядческого закона об общинах в редакции комиссии решительно выступили представители оппозиции. Впечатляющую критическую речь в адрес РПЦ произнес П.Н. Милюков; он предложил оппонентам проявить энергию прежде всего в реформировании церкви, а не в ограждении ее от других течений:
1228
См.: Выступление И.Л. Спирина (Московская губ.) //Там же. Стб. 1239.
«Если же вы дорожите будущим России – откройте настежь это затхлое помещение, впустите туда свежий воздух, дайте ему проветриться, и тогда церковь сама увидит, что она может» [1229] .
Но, пожалуй, наиболее яркое выступление в защиту староверия принадлежало известному выходцу из раскола А.И. Гучкову. Как он подчеркнул, Государственная дума выслушала не доклад комиссии, а требования, даже мольбу всех русских старообрядцев:
«Господа, не просто закон о старообрядческих общинах мы обсуждаем, не старообрядчество мы судим: мы судим самих себя; и тот приговор, который вы вынесете себе, голосуя по этому законопроекту, тот приговор подпишет вам и история» [1230] .
1229
См.: Там же. Стб. 1228.
Известный деятель РПЦ епископ Евлогий в ответ на страстную речь Милюкова назвал того нечестивым врагом церкви
// Там же. Стб. 1265.
1230
См.: Там же. Заседание 113 от 15 мая 1909 года. Стб. 1386.
После чего лидер октябристов призвал всех проголосовать за редакцию законопроекта, предложенную не правительством, а комиссией, поскольку лишь она способна навсегда устранить вмешательство администрации и полицейской власти в жизнь староверческих общин [1231] .
Острые выступления по старообрядческому вопросу оказали существенное влияние на расстановку думских сил. Уже докладчик комиссии В.А. Караулов обратил внимание на то, что друзья староверов из правых начинают за здравие, а «заканчивают за упокой», т.е. от восхваления их духовно-гражданских добродетелей переходят к невозможности дать им долгожданную свободу, за которую ратовала комиссия [1232] . Аналогичное удивление, только с точностью до наоборот, выказал и видный правый В.Н. Крупенский: он был весьма поражен защитой старообрядчества оппозицией. Ему мерещились попытки оторвать 15 миллионов верноподданных русских от правого лагеря, но – предупреждал оратор – «мы не отдадим их, мы им откроем глаза» [1233] .
1231
См.: Там же. Стб. 1381.
1232
См.: Там же. Заседание 112 от 13 мая 1909 года. Стб. 1270.
1233
См.: Там же. Заседание 113 от 15 мая 1909 года. Стб. 1352-1353.
По поводу же «требований, мольбы» старообрядцев он со знанием дела излагал следующее: свободы проповеди никто и не просит, старообрядцы желают свободы исповедания в своей среде, поэтому речь должна идти не о свободе проповедования вообще, а лишь у них в общинах, школах, на кладбищах и т.д. [1234] Правда, о неожиданной для него поддержке старообрядчества со стороны оппозиции он говорил гораздо сдержаннее: «нужно понять, что происходит» [1235] . Действительно, стоит это сделать и нам. Как мы говорили, по отношению к различным политическим партиям староверы имели выраженные предпочтения: более всего их привлекали правые организации, чья монархическая риторика и приверженность русским национальным началам была им близка. Тем более что лидеры правых часто провозглашали в православии равенство старого и нового обрядов. Однако когда дело дошло до реального выбора – предоставлять староверию равные права с господствовавшей церковью или нет, – то правая дворянско-помещичья публика предпочла пожертвовать интересами тех, кто, по сути, составлял для нее массовку. Конечно, старообрядцы не могли не почувствовать потребительского отношения к себе. В стенах думы происходило то же, что и на форумах правых сил в 1906-1907 годах, где староверческие крестьянские низы разошлись в решении земельных дел с помещичьим дворянством. Только теперь пришел «час X» и в религиозном вопросе.
1234
См.: Там же. Стб. 1356.
1235
См.: Там же. Стб. 1352.