Грани судьбы
Шрифт:
— Человек не может быть уверен в будущем в принципе, — пожал плечами Мирон, вспоминая "Мастера и Маргариту". Интересно, читал ли Натан Булгакова? — Он может лишь пытаться сделать его лучше.
— Разве я говорю не об этом?
— Мне кажется, что не совсем. Ты хочешь устроить чужое будущее. Зачем? Неужели ты считаешь, что знаешь лучше жителей Латвии, что именно им надо? Мне кажется, каждая страна должна выбирать сама свою судьбу. Или может быть, ты хочешь переехать в Ригу и принять латвийское гражданство?
Впервые за разговор Вильфанд улыбнулся.
— Не
Он потушил сигарету и поднял голову, разыскивая взглядом официантку. Та, уловив внимание клиента, поспешила подойти к столику.
— Мне тоже кофе. И счёт, пожалуйста.
— Сейчас.
Выдержав паузу, Натан примирительно произнёс.
— Мне кажется, ты неверно воспринимаешь мои слова. Я уважаю суверенитет и законы Латвии. Но я помню советский тоталитаризм. Мне бы не хотелось, чтобы он вернулся вновь.
— Мне бы тоже не хотелось, — кивнул Нижниченко. — Но я не вижу связи между советским тоталитаризмом и русским государственным языком в Латвии. Если уж на то пошло, то у нас в Федерации русский тоже государственный язык. А Крым — так и вовсе почти целиком говорит на русском. Я теперь что, враг демократии и агент русского национализма?
Натан не выдержал и рассмеялся.
— Ну тебя, Мирон. Ты любой серьёзный разговор к шутке сведёшь.
— Лучше средство в борьбе со страхом — высмеять его. А если серьёзно, то могу только повторить: насильно загнать людей в счастье не удавалось никогда и никому. Каждая страна, каждый народ свою судьбу должны делать сами. Это их право и их обязанность. Можно пытаться помочь, но нельзя принимать за них решение. Потому что, как только давление ослабнет — народ перерешает всё по-своему. А если давить, давить и давить… Разве можно будет назвать этих людей свободными?
— Резюме: каждый остался при своём, — подвёл итог Вильфанд.
— Включая правительство Латвии, — дополнил Мирон.
Словно подчёркивая серьёзность спора из динамиков вырвалось:
И оба сошли где-то под Таганрогом Среди бескрайних полей. И каждый пошел своею дорогой, А поезд пошел своей…Глава 1
Тола. 10-й день до ладильских нон
— Пожалуй, вот это, — Балис ткнул пальцем в тёмно-синее шерстяное подобие пончо.
— О, почтенный фар мудр и предусмотрителен, покупая плащ летом, — в любезности портного, разумеется, присутствовала и фальшь, но не так, чтобы много.
Гаяускас усмехнулся в бороду.
— Надеюсь, моя мудрость сбережет мне немного денег, не так ли, почтенный?
— Разве этот гармеш не стоит золотого ауреуса?
— Возможно, зимой он стоит даже больше. Но сейчас, как ты справедливо заметил, почтенный, лето. До солнцеворота почти две дюжины дней. Думаю, по этому поводу можно немного скинуть цену. Что скажешь насчёт трёх квадрантов?
Продавец отрицательно покачал головой.
— Не пойдёт. Это ж чистая шерсть. Пощупай, какая толстая. Ему сноса не будет десяток лет… я хотел сказать — дюжину вёсен.
— Так таки и дюжину? — подзадорил хозяина лавки отставной капитан.
— Точно говорю. Материал отменный и сделано на совесть. Кого хошь спроси: всякий тебе скажет: Нувенс шьёт только лучшую одежду.
— Да я ж не сомневаюсь, почтенный, — успокоил портного Балис.
— А коли так, то сам должен понимать, что хорошая вещь дёшево стоить не может. На рынке плащ можно и за пару маретов купить. Но что это будет за плащ? Нищему срам прикрывать. А почтенному воину пристала добрая одежда, иначе кто ж наймет служить человека, не способного заработать себе на достойный вид?
Вопреки первоначальным планам, Гаяускас всё же настоял, чтобы, отправляясь к ланисте, Йеми на всякий случай взял его с собой, а известить Мирона отправил Олуса. Кагманец согласился, но в паре кварталов от школы всё же оставил Балиса ожидать результатов переговоров. Потому и приходилось коротать время приятной беседой с тружеником иглы и нитки.
— Это точно. Встречают всегда по одежде.
— Вот-вот, — обрадовано согласился Нувенс. — Вижу, почтенный фар, ты действительно очень мудрый человек.
— В таком случае, ты должен понимать, что если я уйду отсюда довольный своей покупкой, то не премину заглянуть в твою лавку снова. Когда мне понадобиться купить что-нибудь из одежды.
Портной вскинул голову, с интересом глядя на клиента.
— Почтенный фар хотел бы купить что-то помимо плаща? Камизу? Шоссы? Кафтан? Ради такого клиента могу даже пошить хакветон.
— Точно можешь? — о том, что такое хакветон, Балис не имел ни малейшего представления, просто интересно было прощупать хозяина лавки, как говорится, на вшивость.
— Не сомневайся, почтенный. У меня прошлой осенью капитан городской стражи, фар Дидденс, полный комплект заказал. И хакветон, и лентер, и вапенрок. Всё ему в лучшем виде представил.
— Ну, вапенрок мне без надобности, — снова наугад сказал Гаяускас и снова удачно.
— Понятно дело, почтенный фар. Ты ж, извини меня, не благородного происхождения и, вроде бы, не Инквизиции служишь.
— Не Инквизиции.
— Вот, — было видно, что такой ответ портного обрадовал. — Стало быть, вапернок тебе и вправду ни к чему. А вот хакветон или, скажем, даже лентер…
Через открытое окно в конце улицы Балис увидел Йеми. Необходимость убивать время кончилась, пора было закруглять разговор.
— Я подумаю над твоим предложением, почтенный Нувенс. А пока всё же давай решим с плащом. Десять маретов?
Ремесленник вздохнул.
— Малые одиннадцать. Исключительно из уважения к твоей мудрости, и в надежде на новую встречу.
— Идёт…
Из поясного кошеля Балис высыпал на ладонь серебряные монетки, отсчитал одиннадцать и высыпал их в протянутую ладонь портного.