Грани власти
Шрифт:
Сказать по правде, Жак уже давно бы мог уйти на вольные хлеба. Купить приличный домик и завести семью. Даже при всех этих тратах у него бы осталась приличная сумма. Но Жак преследовал другие цели. По всему выходило, что наш с ним разговор о его будущем он воспринял всерьез.
Думаю, следующим его шагом будет вложение части его денег в ценные бумаги. Не зря же он, когда у него появлялась такая возможность, внимательно прислушивался к нашим с Захарием Бероном разговорам. Я даже знаю через кого Жак сделает свои первые в жизни инвестиции. Думаю, Кевин, которым мой брокер не может
Врать не буду, меня радовало то, что мои ближники постепенно обрастают «жирком». И они понимают, что их положение в местном обществе, а также благосостояние напрямую зависит от моих статуса и благосостояния.
Но во всей этой бочке сладкого мёда была и своя ложка дегтя.
Вчера Итта сообщила мне, что некоторые мои слуги являются шпионами. Причем насчет двоих она была полностью уверена, а другие двое были пока под подозрением.
Первым, кого вычислила ниссе, был Ромен Сивиль, старший помощник нашей поварихи Агнесс, который тайком подкармливал нашего временного «ответственного за канализационную систему». Судя по всему, этот пухлый коротышка с розовыми щеками и угодливым взглядом уже давно стучал Бруно Фолону обо всем, что происходило в замке.
Из разговоров этих двоих, подслушанных ниссе, выходило, что Бруно, помимо постоянно выдаваемого денежного поощрения, наобещал Ромену повышение – перевод на кухню графа де Грамона в качестве второго помощника тамошнего шеф-повара. Во что мне мало верилось.
Вторым шпионом, вернее шпионкой, была Дэниз, одна из горничных. Откровенно говоря, когда Итта мне сообщила о предательстве горничной, то я сперва напрягся, но когда услышал, что это не Жози, дочь Агнесс – облегченно выдохнул.
Нет, я не питал к дочери главной поварихи каких-то нежных чувств. Просто с Агнесс у нас сложились хорошие отношения, плюс она отлично готовила. А еще я знал, что она, в отличие от своих коллег из других домов, о которых я наслушался от моих приятелей дворян, не подворовывала продукты и деньги, что ей выдавались на закупки продовольствия. Факт добросовестности поварихи, кстати, подтвердила и ниссе.
Что же касается Дэниз… Со временем я стал замечать, что попал под ее пристальное внимание. Периодически я ловил на себе ее изучающие взгляды. Кроме того, после моего приезда девушка слишком часто стала попадаться мне на глаза. То в каминный зал заглянет, якобы случайно, то налетит на меня в коридоре со стопкой свежего белья. И всякий раз, краснея и смущенно извиняясь, она как бы невзначай старалась выпятить все свои прелести. И потом очень удивлялась, что я никак не реагирую на ее кривляния.
Уже тогда я сделал себе зарубку – поговорить с Марком Дюко о непрофессиональном поведении его подопечной, и чтобы тот провел с ней воспитательную беседу. Ведь это его работа, за которую я ему плачу приличное, по местным меркам, жалование.
В общем, после разговора с ниссе многое встало на свои места. Она сообщила мне, что у Дэниз есть кавалер, с которым девушка в свои свободные часы уходит гулять в город, а потом по возвращении еще подолгу воркует с ним у ворот.
Мои бойцы, охранявшие ворота днем и ночью, наблюдали
А вот ниссе была начеку.
В один из вечеров, после очередного такого свидания у Дэниз появился небольшой кожаный кошелек полный серебряных монет. Справедливо предположив, что такое богатство ни у горничной, ни у слуги купца просто так появиться не может, ниссе на следующий же день, дождавшись парочку, подслушала их разговор, который потом мне и пересказала слово в слово.
В общем, судя по тому, как грамотно действовал вербовщик и какие вопросы он задавал, – на моих родственничков это не было похоже. За «кавалером» Дэниз стоял кто-то более искушенный в шпионских играх.
Дабы не спугнуть эту сладкую парочку, моим людям я пока ничего не говорил. Пусть воркуют, а ниссе за ними присмотрит.
А вот когда Итта назвала имена еще двоих человек, на которых пало подозрение в шпионаже, я крепко задумался. Особенно меня расстроило второе имя.
Эти двое обратили на себя внимание ниссе также, как и Дениз. У них тоже совершенно неожиданно появились крупные суммы. Первым был Бенедикт, мой садовник, тихий и трудолюбивый старик, который, как мне всегда казалось, очень любил свою работу.
Ну а вторым был Марк Дюко. По словам ниссе именно его кошель был самым увесистым. Я понимал, что еще рано делать какие-то выводы, но, если подозрения насчет дворецкого подтвердятся, мне будет жаль терять такого профессионала…
– Ваша милость, вы уверены? – спросил меня Сигурд, когда мы остановились напротив входной двери в небольшую лавочку травницы.
Она ютилась среди таких же мелких лавочек и магазинчиков в узком чистеньком переулке, в который нас привела ведьмачья метка, замеченная мной на одном из каменных столбов на Площади Менял.
Сигурд, сопровождавший меня, тоже распознал эту метку, но виду не подал. Хотя уже на середине пути начал хмуриться, потому что Гуннар, сидевший сегодня на козлах, повинуясь моим указаниям, правил точнехонько по ведьмачьим меткам, которые были оставлены на стенах домов.
Я понимал, что заявиться в лавку к ведьме в компании бывшего ледяного рыцаря – не самая хорошая идея, но меня это мало волновало. Более того, пусть видят, кто мой телохранитель. Руку даю на отсечение, они уже почувствовали его силу и внимательно следят за нами. Я буквально кожей ощущаю их невидимые и злые взгляды.
– Абсолютно, – ответил я и кивнул.
Сигурд хмыкнул и, открыв дверь, первым нырнул внутрь лавки.
– Прошу вас, ваша милость, – услышал я его голос спустя несколько мгновений.
Пригнувшись, я шагнул внутрь и замер на пороге, внимательно оглядывая внутренности лавки. В нос тут же ударили ароматы трав и благовоний. На стеллажах вдоль стен стояли сотни разнообразных склянок и коробочек с зельями и порошками. С потолка свисали пучки трав и птичьих перьев, а также амулеты, собранные из маленьких косточек, разноцветных ниток и ленточек.