Грани
Шрифт:
Пейзаж, окружавший меня, абсолютно не радовал. Степь и свалки. Куски арматурин, глыбы бетона, кто-то выбросил детскую коляску. Повсюду стёкла. Скукота вообще. Раньше я бывал в этом месте и доезжал только до последней заправки. Она продолжала работать, здесь жили люди. У них можно было выменять за разные ништяки бензин, хотя никто не знал, как они сами его получают. Дорога сменилась на асфальт и я сразу подбавил газку. В автомагнитоле играла какая-то немецкая музыка — однозначно, альтернатива. Немцы вообще в последнее время только и известны своей непонятной музыкой. Время? Три с половиной года прошло, кто знает, что там сейчас
Бензоколонка была по моему совету обнесена грузовиками. КамАЗы и МАЗы стояли друг к дружке вплотную, а щели между ними забиты всяким мусором. Это не раз спасало жителям жизни. Я подъехал к воротам в виде большого автобуса "МАН", побибикал для приличия и вышел из машины, чтобы меня рассмотрели. Реакция была мгновенной. Эти бензиновые люди старались выжить как крысы и реагировали моментально. Хочешь жить — не зевай. Это ещё я им в головы вдалбливал.
На крыше автобуса появился чумазый карапуз. Он внимательно осмотрел меня и признав за своего, пронзительно закричал:
— Дядя Блэк вернулся!
Автобус откатился в сторону. Я снова сел в машину и загнал её во двор. Меня окружили местные жители, все как один радостные.
— Привет всем, — сказал я с улыбкой. — А где Максимка?
Максим — местный главарь, вождь племени и все такое. Он был хозяином колонки до граней и оставался им до сих пор.
Толпа, а их было человек двадцать, смолкла. Я побагровел, чувствуя, что произошло что-то плохое. Не помню, как схватил одного их этих бензинщиков и придавил его к капоту "Хонды", орал и матерился. Мне ничего не надо было говорить, ответ и так известен. Максим, человек железной выдержки, мой хороший приятель, стал жертвой Зоны.
— Кто это сделал? — спросил я и сел на землю, опершись спиной о борт автомобиля.
— Никто, Блэк, — сказал Владимир, его брат. — Он попал в магнитную сыпь и погиб.
— И ты мне это так спокойно говоришь? — я горько усмехнулся. — Когда это случилось?
— Год назад. Уже нет места слезам, сам понимаешь.
Я понимал. Я очень хорошо понимал всё произошедшее. Зона забрала у меня ещё одного товарища, и я ничего не мог поделать.
— Хоронить было нечего? — спросил я, заранее зная ответ.
— Нет, нечего. Но он оставил письмо, которое хотел передать тебе за неделю до гибели, — Владимир побежал к своему дому.
Я встал и осмотрел всех собравшихся. Шестеро мужчин среднего возраста, десять женщин и пятеро детей. Все в грязном тряпье и вооружены чёрти чем. У кого "Маузер", у кого обрез "Колчака". Посмешище, одним словом. Да они всегда такими и были. Их спасает только то, что они живут глубоко в Зоне, и никто не может к ним пробраться, не зная дороги.
— Может, меня покормят? — ласково спросил я. — Вон в багажнике консервы припрятаны и водка есть.
Если бы кто-нибудь кроме меня видел их радость, он бы не поверил. Они прыгали и смеялись, тянули ко мне руки. Этот день стал для них праздником. Вернулся Владимир. Он протянул мне письмо
Максим чуял скорую смерть и составил завещание. В нем он говорил о том, что остается моим другом и после смерти и очень просит присмотреть за его людьми. Он также сообщил, что нашёл заброшенные склады где-то на севере, но там опасно и он не сунулся туда в одиночку. Я знал, о каком месте речь. Его нашёл мой отряд, когда мы проходили мимо два года назад. Продовольственные ангары, забитые едой по самое не балуйся. Тогда мы взяли лишь малую часть, а остальное перепрятали понадежнее. Осталось лишь взять грузовик побольше и сгонять. Такой транспорт нашёлся — мощный "Урал" с прицепом. Я не стал с собой брать людей, даже в роли грузчиков. Спокойно добрался до места и сам закидал всё что нужно. Оружие, боеприпасы, провизия. Полный набор. Пришлось побегать, таская ящики, но, как ни странно, я не чувствовал усталости.
Лишь когда грузовик и прицеп были полны, я отправился обратно. По пути меня никто не встретил. Ни псоглавцы, ни железноголовые, вообще никого не было. Снова заурчал автобус, открывая дорогу в заброшенный поселок. Я приказал людям разгружать груз и снова убедился в том, что женщины не принимают участия. Их вообще не было видно. Я не стал интересоваться по этому поводу и пошёл к брату Максима. Он был в доме и чистил свой автомат.
— Я привез оружие, жратву, ну ты тут дальше сам распоряжайся.
Тот молча кивнул головой.
— Что случилось, чёрт побери? — спросил я и стукнул по столу. Тот скрипнул и развалился. Непонятные бумаги посыпались на пол.
— Блэк, — обратился ко мне Владимир. — Ты для нас как отец-наставник. Ты показал нам все ловушки Зоны, рассказал то, о чем мы даже не догадывались. Ты святой дух этого поселения. Ты чуть ли не бог.
— Брось молоть чепуху, я просто помогаю вам и всё.
— Сегодня будет праздник в твою честь, и ты выберешь себе жену.
— Что? — я застыл как каменный гость.
— Это решили сами женщины, поэтому мы уже не в силах что-либо противопоставить. Побежали прихорашиваться, чтобы выглядеть лучше при выборе невесты.
Дорога к поместью. Адамки. Харальд.
Городок с еврейско-польским названием Адамки состоял из пятнадцати улиц, из которых одна была главной, и площади. Всё на виду, распланировано и чисто. Как будто въезжаешь на "Ханомаге" в какой-нибудь западноукраинский городок на Уманщине, а река за дальним концом — Южный Буг. И рельеф очень похожий, и зелень такая же — вязы, дубки, осины, берёзы, дикие и окультуренные абрикосы, шелковицы…
— Не хватает девок в расшитых платьях и каравая на рушнике, — вслух подумал я, разглядывая приближающийся посёлок. Ну не тянут эти Адамки даже на городок.
Гелахир вопросительно посмотрел на меня.
— Это обычай такой?
— Да… Встречали уже так одних в похожем месте. Может и к лучшему, что не встречают так нас.
Возле околицы мы остановились. Михалыч, Олег и их экипажи отвели машины на ближайший пологий склон метрах в трёхстах. Поездкой на железной колеснице ходоки не были ни напуганы, ни сильно удивлены. Помогая сестре спуститься, Кафар сказал: