Граница нормальности
Шрифт:
Предположим, это флотская станция. Нет, лучше предположим худшее. Человек безрадостно усмехнулся этому «лучше». Допустим, она чужая. Что нам это даёт? Ровно ничего. На чужую станцию с таким оружием мне никак не пробиться.
Пикнул датчик кислорода. Сорок пять минут. Теперь он, проклятый, будет пикать через каждые пять минут.
А если она частная? Он секунду обдумывал это предположение, затем отбросил его как совершенно неправдоподобное. Слишком весомый аргумент имелся против этой версии. Частные станции не имеют такого вооружения.
Как
Человек нащупал ртом мягкую трубочку термоса, и сделал аккуратный глоток. Тут ему пришло в голову, что экономить, собственно, не имеет смысла, и он сделал ещё несколько глотков.
Напившись, он стал думать дальше.
Остаётся рассмотреть вариант с флотской станцией. Тут тоже шансов не густо. Если на станции есть люди, то можно попробовать с ними договориться. Если станцию охраняет робот-сторож, тогда ситуация почти безнадёжна. Снова громыхнуло, и посыпались осколки.
Что ж такое может так громыхать? Наверняка палит бластерная батарея. Откуда грохот?
Ладно, сказал он себе, подумаю над этой очень важной проблемой на досуге. А сейчас надо обеспечить себе этот самый досуг.
Значит, единственная возможность — это если станция наша. Значит, надо будет поднять руки, встать и вступить в переговоры. И если станция наша, может быть, я сумею их убедить в том, что я свой. А если нет… что ж, значит, я умру быстро и без мучений.
Он ещё раз прокрутил свои размышления. Всё было правильно, всё было логично, но вставать отчаянно не хотелось.
Снова пикнуло. Это его подстегнуло — человек торопливо включил внешний динамик. И тут пикнуло два раза. И в другой тональности. Ещё и аккумулятор садится. Не должен, а садится.
— Эй! На станции! Вооруженные силы Земли! Мой номер ноль шестьдесят девять восемьсот три два ноля пять!
Через десять минут, время он знал точно — пикнуло два раза, ему пришлось признать, что переговоры вести бесполезно. На станции был робот. И этот робот с тупым упорством механического идиота требовал назвать пароль.
Вот и сейчас он трубно орал на всю округу:
— Предупреждаю! Согласно уставу караульной службы вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль! В случае, если вы не назовёте пароль по требованию, при попытке приблизится к охраняемому объекту вы будете обстреляны без предупреждения! Предупреждаю…
Сволочь, думал он бессильно. Через полчаса я буду корчиться от удушья в пятидесяти метрах от станции, а он так и будет орать, палить время от времени, и осколки камня будут сыпаться на моё издыхающее тельце. Стоп, сказал он себе, так и до паники недалеко. Снова грохнуло. Посыпались осколки, и вдруг струя какого-то газа ударила вверх, словно гейзер, заволакивая округу. Безотчётная ярость овладела им, оно вскочил и начал стрелять от бедра из карабина сквозь быстро рассеивающийся туман, туда, где должен был белеть купол станции.
Он упал на грунт. Сердце колотилось, как бешеное, и он с трудом заставил себя дышать помедленнее.
И снова заорал робот.
— Предупреждаю! Согласно уставу караульной службы вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль! В случае, если вы не назовёте пароль по требованию, при попытке приблизится к охраняемому объекту вы будете обстреляны без предупреждения! Предупреждаю…
Согласно уставу… В голове смутно шевельнулась какая-то мысль.
Согласно уставу.
Эта железка знает устав.
Человек сидел на полу, опёршись спиной о стену. Снова пикнуло. Кислорода осталось на пять минут.
Пора, подумал он. Надо бы помолиться.
И откинул забрало шлема.
На станции отчаянно воняло аммиаком, причем скорее всего от подошв его собственного скафандра. Но этим воздухом можно было дышать.
Значит, ему опять повезло, и система кислородоснабжения работала, и обшивка была герметична.
И тогда он заплакал. Жизнь его по-прежнему висела на волоске: могла не работать воздухоочистка, неизвестно, было ли на станции продовольствие, мог отказать генератор, и каждая из этих бед грозила неминуемой смертью, но это были беды следующего мига.
А в это мгновение он был жив, и это было главное.
Станция была законсервирована пятьдесят три года назад. Он определил это по датам на пломбах. Воздух постепенно нагревался, по ощущениям было уже градусов в пять-семь по Цельсию. Конденсат оседал на стенках и стекал тонкими струйками.
Он шёл по станции и читал таблички на дверях. Кают-компания, жилой бокс, ещё один жилой бокс, всего четыре, бокс начальника станции, вахтенная, трап наверх, рубка боевого дежурства.
— Вы не имеете права входить в рубку боевого дежурства, — сказал робот, и человеку послышались в механическом голосе еле уловимые встревоженные нотки.
— Хорошо, — сказал человек. — А где здесь передатчик?
— В вахтенной, — ответил робот, — но вы не имеете права туда входить.
«Гремящий» будет на орбите еще полчаса. Человек торопливо спустился по трапу, и побежал к вахтенной.
Дверь была заперта.
— Открой, — сказал человек.
— Вы не имеете права входить в вахтенную рубку, — сказал робот.
— Открой! — человек с силой ударил раскрытой ладонью по броне двери.
— Нет, — сказал робот.
Бесполезно, подумал человек. Хоть голову разбей об эту дверь, эта тварь не откроет. А если сломать дверь? Как такая мысль пришла мне в голову? сломать дверь. А что такого? эта тварь не оставляет мне выбора. Либо я ломаю дверь, либо «Гремящий» уйдет в прыжок без меня.