Граница у трапа

Крытая танцплощадка была переполнена. С высоты моего роста казалось, что присутствуешь на марше кавалерии — плечи и головы танцующих опускались и поднимались, словно их владельцы покачивались в седлах. Танцевали по-разному — кто как... В основном размахивали руками, более-менее ритмично дергались на месте, не переставляя ноги — экономили подметки.

Некоторые считают танцы чем-то вульгарным. Я же посещал танцплощадки весьма охотно, поскольку здесь всегда можно было встретить кого-нибудь из «танцкоманды», то есть таких же, как я, поклонников нехитрых развлечений. Зимой можно культивировать любовь к кинематографу, обожать телевизор до рези в глазах и театром порой лакомиться, но летом, летом я предпочитал всему танцы.

Я посмотрел на часы. Времени в обрез. Что делать? Послушать музыку и идти восвояси или сделать «круг почета», посмотреть, нет ли кого из знакомых?

Мое внимание привлекла рослая красавица лет девятнадцати, двигавшаяся раскованно, пластично, явно наслаждаясь музыкой и легкостью исполнения немудрёных «па». Шажок вперед, прыжок назад, голова — в одну сторону, руки — в другую.

Смолкла последняя музыкальная фраза, площадка стала быстро пустеть.

Я пристроился неподалеку от того места, куда высокий парень в черной майке, украшенной серебряным долларом, привел понравившуюся мне девушку. Стоял боком, в их сторону не глядел, но все слышал, все примечал. Предстояло уточнить: пришли они вместе или порознь, насколько он ей нравится, и основное — полезет в драку сразу или погодя.

Парень с долларом что-то говорил девушке, но она слушала вполуха, смотрела по сторонам, будто кого-то поджидала.

Может, меня?

Грянула музыка. Я на какую-то долю секунды опередил «долларового» парня, пригласил и втянул обрадованную красавицу в гущу танцующих. Мы затоптались в полуметре друг от друга. Кажется, я ей глянулся, несмотря на то, что был в повседневной клетчатой рубашке и штанах могилевского пошива.

— Брат не обидится? — кивнул я. — Один стоит.

Она рассмеялась, отрицательно покачала головой.

Мне б задать еще несколько зондирующих вопросов, но тут к нам нахально присоединилась пара, потом еще и еще. Кружочек стал кругом, в центре которого лихо отплясывали добры молодцы в стройотрядовских робах.

Я улыбался, делал знаки — мол, что поделаешь, и она улыбалась в ответ, согласно кивала: понятно, чего уж тут. Нет, я ей определенно нравился.

Танец кончился. Начиналась новая фаза несложных танцевальных отношений.

Я бесцеремонно отвел руку как бы выросшего из асфальта «долларового» мальчика, взял под руку Светлану (она так назвалась) и сказал оцепеневшему претенденту:

— Света — моя кузина. Не вздумай хулиганить — наших здесь много.

Парень отошел молча.

Проследив за ним, увидел, как он показал на меня кивком мрачнейшим типам, которые ошиваются на всех площадках и жаждут одного — подраться. При этом результат их не волнует. Главное — участвовать!

Самое время сниматься с якоря и поднимать паруса.

— А не повосхищаться ли нам видами ночного моря? — задал я риторический вопрос.

Через минуту мы шагали по аллее в сторону крутого обрыва, с которого можно любоваться пейзажами, а заодно и загреметь, если оступишься. У кромки обрыва девушки, с которыми хаживал сюда, старались держаться покрепче за мой локоть, а я использовал это для демонстрации своего мужского бесстрашия перед бездной.

На полпути к цели схватил Свету за руку, нырнул с ней в кусты.

— Куда? Не хочу! — дернулась она. Я держал крепко.

— С той стороны луна плохо видна, — сказал неубедительно.

— Но нет луны! — справедливо заметила Света, продолжая вырываться.

Мы выскочили на параллельную аллею. Оглянулся. Никого. Отпустил руку.

— Больше не буду.

Она потирала кисть и не решалась идти дальше.

Я изобразил на лице искреннее раскаяние и пообещал голосом пай-мальчика;

— Честное благородное!

Мы остановились на краю обрыва. Слева и справа нас закрывали от людского глаза кусты. Кустарник рос и на склоне, у подножия которого начиналась территория порта. Там громыхало, посвистывало, скрежетало. Мерцали огоньки. Луны действительно не было. Тем лучше.

— Это — судоремонтный, — резвым голосом экскурсовода объяснял я, указывая на строения правой рукой, а левой пытаясь как можно незаметней обнять прекрасные плечи. — Это — маяк. Там — первый причал. Холодильник. «Красные» склады...

— Ты всегда такой? — прокурорским голосом спросила Света, сдергивая мою руку.

— Какой?

— Шустрый.

— А что?

— А то. Обниматься спешишь, будто на поезд торопишься.

— В общем, ты недалека от истины, — вздохнул я. — Но интересно получается... На танцах можно, а тут...

Сзади совсем неделикатно кашлянули, прервав таким образом нашу светскую беседу.

Оглянулся. Нашли все же! Ого! Полдюжины! Впереди общественным обвинителем возвышался «долларовый».

— Девушка, удались! — предложил один из танцевальных инквизиторов с бицепсами Поддубного.

Света вцепилась в мою руку.

— Сейчас закричу! — пригрозила она. — Что это все значит?

— Ты нам не нужна. Желаем с ним побеседовать, — усмехнулся «долларовый».

— Девушка! — с угрозой повторил сателлит «долларового».

— Э, Светунчик, — освободил бережно руку, — это мои детсадовские друзья. Груз воспоминаний тяготит их.

Света колебалась недолго. Крепко обняла меня и чуть слышно шепнула: