Гранит
Шрифт:
— Что же вы раньше молчали?..
— Думал. Ведь уйти мне с комбината не так просто. Это все равно что на развод подать. Но теперь решил. И никто меня не отговорит. Возьмите заявление... Можно идти?
— Ну что ж, идите.
Вот тебе и на... Всего недели три назад приезжал инженер из Днепродзержинска. Просился на работу в карьер. Судя по всему, толковый парень. Кандидатскую готовит по горному делу. Правда, Григоренко во время беседы насторожило то, что слишком уж много перечислил тот неполадок, замеченных в горном цехе. Есть такие люди, что со стороны многое примечают, критикуют, а поставь их на это место — дела еще хуже пойдут. Ну, а в остальном парень ничего. Рекомендовал
Григоренко попросил инженера зайти еще раз: пока, мол, должности подходящей нет, но недели через две кое-что, может, прояснится. Но Борзов больше не приходил. Не на Клинском ли комбинате устроился? Лотов, конечно, такого не упустит. Надо будет у Оксаны узнать — работает ли он у них? Постой, постой, а какие у него были мотивы... Во-первых, работать непосредственно на производстве, во-вторых — поближе к родным, которые где-то недалеко живут. Вроде бы в Лубнах.
«Да, поисками Борзова надо заняться самому, — решил Григоренко. — Для начала в Днепродзержинск съезжу. Здесь недалеко, каких-то сто километров...»
Иринка давно ушла в школу, а Сергей Сергеевич и не собирается ехать на работу. Будто сегодня выходной день. Сначала рылся в книгах, потом стал листать старые номера «Горного журнала».
Сердце матери чувствует: неспроста это. Что-то таит сын в душе. Может, неприятность какая? Зачем же скрывать ее от матери.
Елизавета Максимовна медленно вытерла руки полотенцем, подошла ближе.
— Ты хочешь что-то сказать, сынок?
— Да, мама...
— Вижу, мучишься чем-то, а молчишь. С матерью, сынок, нужно всем делиться.
— Мама, я полюбил хорошую женщину.
Услышанное не вызвало у Елизаветы Максимовны никакой реакции, она давно ждала этого признания. Так и должно быть, сын еще молод и одинок.
Более двух лет прошло с той поры, когда погибла Клава. Елизавета Максимовна старалась скрасить жизнь сына. Мать есть мать. Но ему нужна и любимая женщина — жена, друг. Так было всегда... Ну, а как же с внучкой? Иринка любит бабушку, которая все тепло своего сердца отдает девочке...
Своих детей Елизавета Максимовна давно вынянчила. Старшую дочь забрала война. Не всегда хочется вспоминать прошлое, но оно нет-нет да и всплывет невольно в памяти.
...Тяжело было в войну среди чужих людей с двумя детишками. Да спасибо душевной щедрости колхозников. Приютили эвакуированных, пригрели, не дали умереть с голоду. Делились хлебом, картофелем... Когда вернулись из села, не узнали свой город. А от дома их одно пепелище осталось. Где жить? Что делать? «Давайте, мама, кирпичи собирать, вокруг столько развалин...» — сказал Сережа. Легко сказать, давай собирать. А попробуй перенести их. Трудно это было, ох как трудно!.. Смастерили тачку, возить все-таки легче, чем носить. И вскоре домишко, хотя и крохотный, но стоял. Какая радость для матери! Но потом опять тревога. Сергей ушел в армию, добровольцем. Мать осталась вдвоем с младшей дочкой. С фашистами Сергею повоевать не довелось, но с японцами успел. В армии он дослужился до капитана. Мать этим гордилась. Потом Сергей женился. А вскоре опять незадача. Сын под демобилизацию попал. Устроился на работу в карьер, учился заочно. Стал инженером. С женою жил в согласии. Мать радовалась. Но обрушилось на их счастье горе — в автомобильной катастрофе погибла Клава. Видно, такая нелегкая судьба досталась...
И вот снова тревожно на сердце у Елизаветы Максимовны. Какой она будет, новая невестка? Если бы оказалась такой, как покойная Клава. Простая. Приветливая. Сердечная... Приголубила бы внучку, дочку Сергея. Не перечила б во всем свекрови. А вдруг не уживутся? Вдруг невестка попрекнет куском хлеба, крышей над головой? Что тогда? Ехать с Иринкой к дочери в Москву? Но отпустит ли дочурку Сережа? Разного наслушалась за многие годы Елизавета Максимовна о невестках. Однако в сыне своем она уверена. Не позволит он обидеть мать. Еще при жизни Клавы он предлагал жить вместе. Но то была Клава! А какая будет эта? А ну как совсем силы оставят? Здоровье все хуже. Присмотрит ли, будет ли заботиться о ней невестка?..
— Так кто же она? — очнувшись от невеселых мыслей, спросила Елизавета Максимовна.
Пауза эта показалась Сергею Сергеевичу очень долгой.
— Оксана Васильевна...
— Это та, которая на комбинате экономистом работала?..
Наслышалась Елизавета Максимовна об Оксане многого. Одни во всем обвиняли ее. Даже вертихвосткой называли. Другие обвиняли мужа, мол, пьяница он. Но пойди разберись в чужой семье, кто прав, кто виноват...
— С мужем-то она развелась?
— Да, в прошлом году, осенью.
— Ну что ж, — вздохнула Елизавета Максимовна.— Тебе, сынок, виднее. Будете в мире и согласии жить, и мне будет хорошо. И Иринке... Счастье сына — счастье и матери.
— К этому мы будем стремиться, мама. Бороться за это. Счастье само не приходит.
— Ты взрослый, Сережа, решай сам. Полюбилась тебе Оксана Васильевна, приводи ее в дом. Я возражать не стану. Только бы ты был счастлив.
Резкие морщинки над бровями Елизаветы Максимовны разгладились, и она ласково улыбнулась сыну.
— Ой, у меня каша подгорает! — вдруг вскрикнула мать. И побежала на кухню. По ее щекам катились слезы...
Башенный кран, задрав в небо стрелу, стоял недвижимо. Крановщик, наверное, пригревшись у электроплитки, дремал. А возможно, его и вовсе на стройке не было. Что ему здесь делать, если кран неисправен? На другую работу крановщика не поставишь. Он специалист, всему строительству голова. Ну, если даже не голова, то — шея. Без его работы голове тоже делать нечего.
— Разыщите, пожалуйста, прораба или мастера,— попросил Григоренко девушку-учетчицу.
Мастер Бегма пришел не сразу. Приближался медленно, словно раздумывал: стоит ли подходить или нет.
— Вызывали?
Будто без вызова незачем и подходить к директору.
— Что с краном?
— С электропроводкой что-то. Второй день стоит...
— Где прораб?!
— Поехал в город искать электрика, чтобы починил.
Внутри заводского корпуса, по щитам, заменявшим лестницы, девушки носили на носилках раствор. На глубине шести-семи метров закладывали фундамент. Несколько плотников сколачивали опалубку. Арматурщики таскали металлические прутья. Часть рабочих нагружали бетон в тачки, другие — везли тачки к месту укладки. Люди, конечно, все заняты. Но какова их производительность? Так завод вторичного дробления и за два года не построить.