Гражданин, политик, воин
Шрифт:
Нехватка продуктов питания, холод и снег, отсутствие теплой одежды и обуви, перекрытие дорог в Андарабе и Кухестане, непоставка русских пулеметов в шесть воюющих под командованием полевых штабов районов и в уже освобожденные районы, трудности с доставкой продовольствия к линии боевых действий поставили нас в крайне затруднительное положение. Когда ситуация была лучше, и мы еще могли за деньги закупить продовольствие, для нас не нашлось финансовых средств. Сейчас уже нет ни денег, ни товаров, да это уже и не имеет решающего значения, так как вот уже месяц движение по дороге в Андараб перекрыто, и в дуканах просто нечего продавать и покупать. Цена пшеницыдостигает 260 афгани за сир (7 кг. — Прим. авт.), риса — 450 афгани, соли — 320 афгани, дизтоплива — 700 афгани за канистру, сахарного песка — 600 афгани за сир. Но даже и эти огромные цены существуют лишь на словах. На рынках ничего
В то же время дневные потребности только одного полевого штаба в Чамальварде составляют двадцать сиров пшеницы, в пяти других районах дневная норма в среднем колеблется от восьми до десяти сиров. Я вынужден был собрать всю пшеницу из районов Дара и Парьян и послать ее в районы боевых действий. Несколько дней назад в течение недели бойцы из Чамальварды питались лишь тремя картофелинами в день.
Положение беженцев и людей, лишившихся крова, которые отошли в северные районы, настолько тяжелое, что у них нет даже и этого. Экономическое положение в семьях моджахедов также катастрофическое. Рядом со мной находятся сотни больных, большинство из которых — моджахеды. Все хотят оставить поле боя и сменить тоску боевых позиций на Иран или Пакистан, чтобы заработать там на кусок хлеба. Такое бедственное положение моджахедов в несколько раз усугубляется снегопадами, невиданным доселе количеством простудных заболеваний, отсутствием теплой одежды и обуви. Большинство моджахедов отдают свою обувь и одежду тем, кто меняет их на боевых позициях.
Бесчеловечный враг не дает нам передышки ни на сутки и продолжает каждый день вести боевые действия. При этом страшном холоде дети и женщины вынуждены с рассветом уходить и скрываться в горах, а возвращаться к родным очагам только с наступлением ночи.
Я несколько раз посылал в Андараб своих людей с тем, чтобы договориться об открытии дороги на Хавак, но другие “исламские партии”, среди которых нет настоящих мусульман, не снизошли до наших просьб. Наоборот, они только усугубляют наше бедственное положение, требуя у обездоленных, голодных и несчастных людей деньги за мыло и спички. В районе Поли-Хэсар они издевались над панджшерцами и каждого из них на несколько дней сажали в тюрьму. Доставка к нам товаров из Пешавара не может быть осуществлена в связи с блокированием дороги в Саидхейле.
После неоднократного проведения переговоров с исламскими партиями я вынужденно предложил им перемирие и разоружение в районе Пишгор. Если Господь будет милостив, в один из дней они состоятся. И все отряды в этом районе замирятся, вместо того чтобы проливать реки крови и увечить людей. Но если дорога не будет открыта, я буду воевать уже не с русскими, а с другими исламскими партиями.
На фоне огромных потерь в живой силе и экономического ущерба, который претерпел народ Панджшера, я изыскал возможность для того, чтобы послать группу молодежи на учебу в Пешавар, и другую молодежную группу — для работы за рубежом в Пакистан. На тот момент времени это было единственным верным шагом для того, чтобы укрепить сердца людей и устранить у них упаднические настроения (желание идти на сотрудничество с врагом). Однако мы уже долгое время не можем получить вестей о том, дошли ли эти люди до Пешавара. Пока что никто из них назад не возвратился. Но мы были и остаемся уверенными в том, что Вы сможете разрешить эту проблему. За тот период времени, что Вы были в Саудовской Аравии, я написал Вам об этом несколько писем. Не умолчу о том, что жду от Вас содействия, если такие условия имеются, в обустройстве людей за рубежом. Людей, видевших боль и страдания, тех, кого выбирали в районах и которые имеют письма прямо из центра.
Вопрос, который меня чрезвычайно беспокоит, — это зимнее наступление врага и, в частности, начало месяца Хамаля нового года (конец марта 1983 года — Прим. авт.). Если Бог, видя положение, в котором мы находимся, не захочет предотвратить новое наступление врага в первых числах нового года, а я с большой долей уверенности могу сказать, что таковое будет, то даже затрудняюсь сказать: «Какое будущее ждет мой народ и что будут делать моджахеды?» Это условия, которые мы терпим. Лишь в воле Аллаха это предотвратить, так как сделать что-то еще уже выше ограниченных человеческих сил.
Уверен, что Вы предпримете шаги по устранению наших трудностей в той мере, в которой сочтете нужным. У нас не одна и не две проблемы, чтобы я давал вам свои рекомендации, что и как делать.
Несколько дней назад здесь был один французский журналист, брал у меня интервью. Я подспудно чувствую, что у него недоброе сердце и что он исполнял чью-то волю. Интервью, на мой взгляд, будет враждебным по характеру, и эта враждебность усилится в несколько раз, когда его опубликуют в Пешаваре. Я думаю, что будет лучше, если это интервью не будет опубликовано.
Пожалуйста, напишите мне о Вашем опыте общения с иностранцами, и особенно с журналистами. Если не будет затруднительно, напишите мне о Саудовской Аравии, а также о том, что думают люди в этой стране по поводу нашей борьбы и фронта. Буду Вам чрезвычайно признателен.
С уважением Масуд
02.10.1361 (24.12.1982 г. — Прим. авт.)
Таким образом, население и моджахеды Панджшера оказались в катастрофическом положении, а тех средств, которые удавалось получать за счет внутренних источников, постоянно не хватало. Масуд искал новые источники финансирования и пути выхода из тупика, поэтому он охотно принял предложение советского военного командования о перемирии.
Перемирие
В конце 1982 г. – начале 1983 г. советская военная разведка предприняла новые шаги по налаживанию сотрудничества и установлению прямых контактов с Масудом. В частности, по поручению начальника ГРУ Генштаба ВС СССР генерала армии П.И.Ивашутина подполковник Анатолий Ткачев, установив контакты с Ахмад Шахом, длительное время, как он говорит, работал с ним. Вот его рассказ: «Во время пребывания в Афганистане в 1981–1983 годах мне довелось участвовать во многих операциях, проводимых разведорганами против одного из полевых командиров афганского сопротивления Ахмад Шаха Масуда и его группировки. В ходе одной из них первому из советских военных разведчиков удалось установить с ним личный контакт. О чем расскажу подробнее.
В ущелье Панджшер было проведено несколько военных операций, которые, как правило, заканчивались выводом советских и правительственных войск из “освобожденных районов” с тяжелыми боями и большими потерями в живой силе и технике. Практически ни одна операция против Масуда положительного конечного результата не принесла, хотя советские войска регулярно овладевали Панджшером.
В то время, когда я работал в разведывательном центре в Кабуле, мы добывали достоверные разведданные о вооруженных формированиях моджахедов. Однако в связи с установкой “сверху” отыскивать только положительные тенденции развития военно-политической обстановки и афганского общества эти данные докладывались в приукрашенном виде уже из разведцентра. В последующем они препарировались и искажались при обобщении в Пятом управлении ГРУ ГШ и Генштабе до такой степени, что не имели ничего общего с первоначальными. Никто не хотел брать на себя ответственность и докладывать истинное положение дел, да и высшее военное руководство достоверным разведданным не хотело верить. Была дана официальная установка отражать в докладах положительные тенденции, которых фактически не было. Желаемое выдавалось за действительное. А между тем из Панджшера систематически вывозили раненых и трупы наших солдат и офицеров. Но это не очень-то беспокоило наших руководителей. Помню, когда я докладывал обстановку генералу армии С.Ф.Ахромееву, бывшему тогда одним из руководителей Оперативной группы МО СССР, то сказал ему, что надо попытаться договориться с Ахмад Шахом о перемирии, так как от наших огневых и авиационных ударов гибнут мирные жители, а от огня моджахедов погибают наши солдаты. Он ответил, что все эти старики, женщины и дети являются родственниками душманов, а что погибают наши солдаты, так это их долг. Погибнет один, пришлют еще десяток. Ахмад Шаха надо поставить на колени и заставить его сложить оружие.
Именно исходя из подобных установок и определялось проведение войсковых операций в Панджшере, которые вели к неоправданным жертвам. На мой взгляд, эти операции проводились для того, чтобы военное руководство получало различные награды. Не случайно во время их проведения в Афганистан приезжали многие начальники, чтобы “отметиться” личным участием в них. За проведение одной из них (1982 г.) сам генерал армии С.Ф.Ахромеев получил звание Героя Советского Союза.
Очевидно поэтому мое предложение о мирных переговорах с Ахмад Шахом не находило у него понимания. Поддержали меня генерал армии П.И.Ивашутин и Маршал Советского Союза С.Л.Соколов. С их благословения и разрешения мы организовали работу в Панджшере, так как дальнейшие разработки этой операции были полностью отданы мне на откуп. Был разработан план проведения разведывательной операции по выходу непосредственно на Ахмад Шаха, вступления с ним в контакт и проведения переговоров по всему комплексу проблем. Конечной задачей ставилось добиться прекращения огневого противодействия в ущелье Панджшер и прилегающих к нему районах. Некоторые горячие головы предлагали во время встречи провести теракт, например, передать ему или фотоаппарат, или книгу, начиненную взрывчатым веществом с радиоуправляемым взрывателем. Нажал кнопку и... Но генерал Ивашутин пресек эти фантазии.