Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.
Шрифт:
КПИ и ОСМ имели мощное влияние в вооруженных силах, будучи «воюющими» организациями. Члены компартии и ОСМ весной 1937 года составляли половину Народной армии (143 тысячи коммунистов и 150 тысяч соцмольцев носили военную форму). В авиации 80 % личного состава были членами партии. 26 бригад и 9 дивизий Народной армии были созданы на основе Пятого полка милиции КПИ. Во всех бригадах коммунистов и членов ОСМ было больше, чем, например, социалистов, в среднем в 10 раз.
Еще сильнее было влияние КПИ и ОСМ среди политкомиссаров: более половины которых были коммунистами и соцмольцами (советское полпредство оценивало уровень влияния коммунистов среди корпуса политических комиссаров еще выше — 80–90 %). Примечательно, что особенно много коммунистов-комиссаров было в низовом звене (батальон), т. е. непосредственно на фронте. Из убитых до конца февраля 1937 года
Слабой стороной партии было практически полное отсутствие влияния в профсоюзах. Коммунисты работали в составе социалистического ВСТ и руководили там местными профсоюзами (в Мадриде из 150 тысяч членов ВСТ за коммунистами шло 65 тысяч). Но, в целом, вся политика партии была подчинена одной цели — выиграть войну, и на работу в тылу оставалось мало времени и кадров. Стремясь объединить в борьбе против мятежников как можно больше социальных групп населения, КПИ активно противодействовала разного рода «социальным экспериментам», способным оттолкнуть от республики крестьянство и средние слои. Интересно, что весной 1937 года ряды компартии росли, в основном, не за счет рабочих (для многих из них важнее было членство в профсоюзе, приносившее осязаемые материальные выгоды и не обременявшее общественной работой), а благодаря массовому вступлению в партию крестьян, интеллигенции и мелких собственников.
Социалистическая партия (ИСРП), несмотря на свою основную роль в правительстве, фактически не существовала как единое целое, будучи по-прежнему расколотой на левое крыло Кабальеро и центристов Прието. Кабальеро опирался не на ИСРП, а на руководимый им ВСТ, куда входило 1,5 млн членов. Премьер по-прежнему проповедовал немедленное введение социализма, что сочеталось у него причудливым образом с казенным и рутинным стилем повседневной работы. Центральный партаппарат ИСРП, находившийся под контролем Прието, по всем вопросам повседневной жизни, особенно по военному, занимал идентичные КПИ позиции.
Наконец, НКТ-ФАИ насчитывали 2 миллиона членов, но по-прежнему отказывались войти в Народный фронт, хотя и участвовали в правительстве. Между анархистами и коммунистами шла каждодневная идеологическая война, подчас перераставшая в вооруженные столкновения, особенно в Каталонии. ОСПК наращивала свое присутствие на Арагонском фронте, послав туда 15 тысяч членов, составивших наиболее боеспособную дивизию им. Карла Маркса. Но анархистское командование фронта, несмотря на полученное в конце 1936 года оружие (750 пулеметов, 12 орудий, 9 тысяч винтовок и 13 миллионов патронов), отказывалось переходить в наступление и не давало оружия коммунистическим частям.
КПИ пыталась наладить единство действий с НКТ-ФАИ, используя, в частности, огромную популярность Советского Союза среди анархистских масс (один из лидеров НКТ заявил, что, если кто-либо нападет на СССР, он пойдет туда воевать простым красноармейцем). Но, к сожалению, в действительности дело доходило до убийств коммунистов анархистами. 24 декабря 1936 года патрулем НКТ в Мадриде был тяжело ранен член Хунты обороны Мадрида коммунист П. Ягуэ. Суд под давлением анархистов оправдал стрелявших. Все ждали открытого вооруженного столкновения в столице. Но компартия, не желая подрывать единство Народного фронта, не стала мстить. Наоборот, на фоне этого инцидента в Валенсии был подписан первый в истории совместный документ НКТ-КПИ, призывавший членов обеих организаций к сотрудничеству в антифашистской борьбе. Советское полпредство отмечало ошибки коммунистов во взаимодействии с анархистами, например, огульную критику всех анархистских руководителей, которых многие члены компартии считали «пропащими» для дела революции людьми. Москва же, напротив, рекомендовала пропагандировать на страницах коммунистической печати тех анархистских вожаков, которые храбро сражались на фронте (хотя полпредство признавало, что таких было немного).
Между тем, к неудовольствию Кабальеро, руководство ИСРП обратилось 26 декабря 1936 года к КПИ с предложением начать переговоры о единстве действий обеих партий. Компартия согласилась и в январе 1937 года предложила объединиться в одну партию, как это уже произошло в Каталонии. Руководство ИСРП отвергло такой шаг, хотя и согласилось на создание постоянной комиссии обеих партий для подключения к переговорам представителей левого крыла ИСРП, которые раздумывали над предложением коммунистов более двух месяцев. Кабальеро, в частности, возражал против слияния обеих марксистских партий под тем предлогом, что коммунисты стали самой умеренной партией республиканской Испании (и это была сущая правда).
Коммунисты (и в этом их поддерживал Коминтерн) до февраля 1937 года воздерживались от любой критики Кабальеро, наоборот, всячески укрепляя его авторитет (хотя и это не нравилось «испанскому Ленину»: он говорил коммунистам, что те специально строят ему пьедестал, чтобы удобнее затем с него низвергнуть). Но катастрофа под Малагой показала, что дальше медлить с неотложными шагами по укреплению армии нельзя. Между тем Кабальеро, возмущенный массовой демонстрацией в Валенсии, которую он считал делом рук коммунистов (хотя ее организовал его родной ВСТ), перешел к открытым нападкам на КПИ в близких ему органах СМИ. Компартия обвинялась в «прозелитизме», т. е. переманивании членов других партий и, прежде всего, ИСРП. Под давлением коммунистов, соцпартии и большинства анархистов Кабальеро был вынужден отправить в отставку своего заместителя и любимчика генерала Асенсио, но публично заявил, что считает этот шаг ошибкой, на которую его заставили пойти коммунисты.
После победы под Гвадалахарой, которую Кабальеро приписал себе, хотя дело спасли подготовленные резервы («коммунистическая» дивизия Листера и интербригады), решив, что натиск мятежников ослаб, премьер попытался ограничить влияние КПИ. На флоте было арестовано несколько офицеров-коммунистов. Члены КПИ были изгнаны из Хунты обороны Мадрида, а в конце апреля и сама Хунта обороны столицы была распущена. Возмущение вызвал и приказ Кабальеро о запрещении повышения в званиях выше майора офицеров, вышедших из рядов народной милиции. Многие сочли этот приказ прямо направленным против героя Гвадалахары майора Листера.
Но наиболее сильный удар был нанесен по Главному военному комиссариату (ГВК) под флагом запрета партийной деятельности в армии. Под этим лозунгом был вычищен не только ГВК, но и Генштаб (был уволен начальник разведотдела коммунист Эстрада). Коммунистам стали отказывать в приеме в офицерские школы.
После пленума ЦК КПИ 5–8 марта 1937 года коммунисты подняли брошенную премьером перчатку и тоже стали критиковать Кабальеро, требуя, прежде всего, начать строительство массовой армии. А здесь творились порой анекдотические вещи. Когда была объявлена мобилизация пяти возрастов, буквально вырванная у Кабальеро на заседании правительства, то в первый же день на участки явилось 80 % военнообязанных. Но им сказали, что для их приема нет помещений и распустили по домам. Одновременно Кабальеро почему-то запретил набор добровольцев.
Военная промышленность страны фактически простаивала, а военное министерство в течение недель не могло распределить по фронтам имевшиеся запасы вооружения. Произведенные рабочими Валенсии по собственной инициативе 40 броневиков более полутора месяцев стояли на складе, так как военное министерство не могло решить, какого типа пулемет на них поставить.
Кабальеро через свои газеты перешел к нападкам на СССР, который, мол, ничем не отличается в своей политике от Франции и Великобритании. Возвеличивалась помощь Мексики, хотя при всем уважении к мужеству правительства этой страны, поставки оттуда составляли лишь мизерную часть советских. Постепенно у Ларго Кабальеро сложились и плохие отношения с советским послом Розенбергом. Премьер упрекал своего министра иностранных дел Альвареса дель Вайо (члена ИСРП), что тот не имеет собственной позиции, а говорит словами советского полпреда. Здесь следует сказать, что советское полпредство в своих донесениях в Москву давало объективную картину внутриполитического положения в Испании, отмечая и ошибки коммунистов. Антонов-Овсеенко из Барселоны с симпатией сообщал об изменениях в политике анархистов в сторону мобилизации всех сил для победы и настраивал каталонских коммунистов на прекращение публичной критики анархистов в партийных средствах массовой информации. Советский генконсул в своих депешах в Центр нередко становился на сторону Каталонии в ее спорах с Мадридом, справедливо отмечая стремление Кабальеро свести каталонскую автономию к фикции.