Гражданская война в России: Оборона Крыма
Шрифт:
За Орловым была организована погоня сводным полком 9-й кав. дивизии (400 шашек) с 8 конными орудиями и 100 шашками конвоя, с моим поездом и 2 бронепоездами, взятыми из Таганаша. Летчики следили за движением Орлова. На фронте уже была победа.
12 марта Чаплинка уже была занята разъездами Морозова. В тылу об этом знали. [61]
Орлов, конечно, со своим отрядом в 500 штыков не мог рассчитывать на успех, тем более что своих же людей он должен был обманывать заявлениями, что делает все по моему приказу.
В районе Сарабуза отряд Орлова был настигнут 9-м конным полком, а от Сарабуза подошел конвой.
Глава XI.
Роль флота и Арабатского отряда полковника Гравицкого в защите Крыма
При описании происшедших боев я совершенно не касался роли флота и полковника Гравицкого на Арабатской стрелке и чувствую, что читатель уже спрашивает меня, какую роль играли они в описываемых мною военных событиях.
Их роль была очень незаметная, очень невыгодная, о них почти не говорили; и действительно, в боевых действиях они почти не принимали участия. И все же их незаметная служба была крайне тяжелой, и если бы их не было, то и без того безвыходное положение крымских защитников сделалось бы окончательно отчаянным. Можно сказать определенно, что красные не нападали на Крым с моря и Арабатской стрелки потому, что там был крымский флот и отряд полковника Гравицкого.
Помочь в крымских боях флот ничем не мог. Глубина моря у берегов не позволяла ему подойти к Перекопскому перешейку. Если бы он стал стрелять, то его снаряды достигали бы до берега на пределе, и только [63] у Геническа вооруженные коммерческие суда и канонерки стрелять могли, но только по Арабатской стрелке, а до крымского берега, конечно, не достигали. Кроме того, началось замерзание морей, и суда окончательно были приговорены к бездействию у берегов. Но их господство на море делало десант красных в Крым с тылу невозможным.
Командующий морским отрядом капитан 1 ранга Машуков пошел даже на то (по личной инициативе), что заморозил во льду канонерскую лодку «Терец», сделав из нее неподвижный флот на фланге Арабатского отряда. Жить этому отряду на Арабатской стрелке было негде, и он страшно страдал от холода, связь была почти исключительно по радио. Итак, флот и Арабатский отряд обеспечивали защитников Крыма от обхода. Флот, кроме того, все время был готов для эвакуирования; правда, он от этой задачи отрывался, но это была вина не его, а обстоятельств. Крым два раза оставался без флота, потому что Машукова приходилось бросать для эвакуации Одессы и Новороссийска. [64]
Глава XII.
Врангелевщина
Главу X я недаром закончил фразой: «Орловщина была ликвидирована, но расцветала врангелевщина». Действительно, то положение, которое занимал относительно меня Орлов, по отношению к Деникину занимал Врангель. Оба базировались на желании продолжать борьбу с Советской властью для спасения жизни, на недоверии к высшему командованию, вызванному общим поражением, предательством в тяжелую минуту и личным честолюбием.
Вся разница была в том, что Орлов осекся, да еще вдобавок был уличен в воровстве у своих солдат, и отряд Орлова перешел на мою сторону и потому Врангель победил.
Врангель интриговал против Деникина еще тогда, когда Добровольческая армия была в хорошем состоянии. Уже под Царицыном он доказывал, что Деникин никуда не годится, и тогда еще нанятые им люди и газеты рекламировали его на всех перекрестках, выдумывая несуществующие доблести и заставляя толпу невольно этому верить; в этом отношении с ним конкурировал только [65] Шкура, но тот плавал мельче и мечтал только о кубанском атаманстве.
Деникин терпел долго, но после поражений в Донецком бассейне Врангель был устранен от должности. Врангель остался не у дел и ведал подготовкой новороссийской эвакуации, добиваясь назначения командиром кубанской, но эту должность у него перебил Шкура.
Врангель обиделся, сел на пароход «Александр Михайлович» и уехал в Крым.
Этот пароход он просто присвоил и продолжал жить на нем. В Крыму он переписывался с Орловым, но Орлов бесславно кончил.
Врангель стал добиваться должности главноначальствующего Новороссией (Одесса, Северная Таврия) и Крыма. В это время произошла одесская эвакуация при самых кошмарных условиях. Все было брошено, масса людей и имущества, кроме имущества командующего войсками и главноначальствующего Новороссии генерала Шиллинга и его присных. Шиллинг, человек очень добрый и слабохарактерный, заслужил общую ненависть, его в буквальном смысле слова видеть не могли, и он приехал в Крым, где тоже числился главноначальствующим.
И вот тут началось для меня трудное время. С Шиллингом было ладить легко - он не вмешивался совершенно в дела фронта, но его хотел свалить Врангель, чтобы занять его место, и интриговал вовсю. Дело дошло до того, что я каждую минуту ждал приказа от Шиллинга арестовать Врангеля, а от Врангеля - арестовать Шиллинга (войск ни у того, ни у другого не было).
Деникин колебался, не зная, уступить ли Врангелю и отчислить Шиллинга либо открыто объявить Врангеля мятежником. Все это мешало обороне Крыма.
Хотя красные после Юшуньского боя и держались пассивно, но можно было ожидать прибытия их подкреплений, а фронт под влиянием темных слухов о борьбе за власть среди начальства, естественно, начинал волноваться и чувствовать себя неуверенным.
Еще в бытность свою на Кавказе, видя неудачи Добровольческой армии, Врангель заинтересовался Крымом. [66]
По его настоянию и протекции начальника контрразведки Ставки Семинского в Крым был прислан его офицер, полковник Нога, в качестве информатора с инструкцией следить за мною.